с участниками фестиваля, то его практически не было. Сельянов отмечал, что «в то время еще не прекратился поток великих фильмов, нам дотоле неизвестных, мы продолжали открывать для себя недавнюю классику, выдержать конкуренцию с которой дебютантам было не просто. Из чувства долга мы один фильм из программы все же посмотрели, но настоящего интереса к кино, которое там показывали вместе с нашим, у нас тогда не было. Наш фильм принимали очень хорошо, вопросы были неформальные, заинтересованные, залы полные. В „New York Times“ появилась заметка, ее написал какой-то уважаемый критик, коротко, но положительно нас оценил, что было очень важно, во всяком случае, нам сказали, что это очень круто».
Глава пятая. 1989–1990: «Духов день»
Между первым и вторым
Поездки, встречи, признание, стремительное вхождение в профессиональную среду – уже не никому не известным редактором студии научно-популярного кино, а многообещающим режиссером – меняли, конечно, состояние Сельянова, и это надо было пережить, осмыслить.
Михаил Коновальчук вспоминает, что еще в студенческие времена Сельянов «мог с преподавателем говорить две пары подряд, а мы – хулиганы и двоечники – в это время пили пиво под партой». В 1990-е годы Сельянов тоже охотно и много разговаривает, не стесняясь, произносит вслух то, что сам не до конца сформулировал.
Позже, уже став ведущим продюсером, он научится говорить отчетливо и доходчиво, а тогда журналисты посмеивались над его манерой отвечать на вопросы слишком обстоятельно, и Коновальчук, не выдерживая, встревал: «Давай я за тебя отвечу». После «Дня ангела» Сельянова взяли в штат «Ленфильма» режиссером, что еще «три года назад было бы величайшим счастьем, но в тот момент атмосфера изменилась, и кино можно было делать и без этого».
«Я помню первое впечатление от „Ленфильма“, – рассказывает Сельянов. – Шел я туда с волнением, все-таки храм не храм, но легендарная студия, важное место, где были созданы замечательные фильмы, не знаю, чего я ожидал, но точно не этого. И вот я вошел. Асфальт перекореженный, бурьян, разбитый двор, Казалось бы, я всю жизнь прожил при социализме, и разруха, обшарпанность не должна была бы произвести на меня впечатление, но произвела. Я почему-то считал, что все тут должно быть культурно, аккуратно, поэтому мне стало обидно за кино, я все думал, ну почему все так убого? Впечатление было острое». Впечатление это относится примерно к 1984 году, а в 1988 году, когда он стал работать, ничего не изменилось, «Ленфильм» по-прежнему оставался обшарпанным.
С Коновальчуком они написали новый сценарий «Духов день». На этот раз они сочиняли будущий фильм вместе. Коновальчук придумывал образ, потом они обговаривали развитие, затем Сельянов дописывал текст. Коновальчук вспоминает, что «за режиссерский сценарий „Духова дня“ мы осенью сели, весной написали. Сельянов – он же упорный, настырный, ду-ду-ду, а я холерик, я не могу выдерживать его натиска. Однажды я заснул, просыпаюсь, читаю
