А я снова за своё… мол, какой ты мужчина, если до сих пор даже окно починить не можешь, оно уже год плохо закрывалось. А потом вообще сделала вид, что обиделась, и ушла в театр с подругой. Когда вернулась, около дома уже было много людей, полиции…
В который раз ощутив те самые чувства неизбежной фатальности бренного бытия, когда жизнь близкого человека висит на волоске и ты ничем не можешь ему помочь, – присутствующие погрузились в долгое молчаливое и мучительное ожидание того окончательного вердикта, который где-то там на небесах принимает всемогущий вершитель наших судеб. Лишь изредка простые смертные люди бросали друг на друга испуганные взгляды, когда вдали начинали слышаться приближающиеся шаги врачей.
Наконец из операционной вышел доктор. Снимая с лица повязку, он сообщил, что их коллега потерял много крови, но теперь его жизнь вне опасности.
– Где он? – спросил следователь.
– Сейчас находится в реанимации, – ответил хирург.
– Мне нужно срочно поговорить с ним, – бросил следователь и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направился искать реанимационную палату, в которой лежал оперативник.
От неожиданности доктор даже не успел ничего сделать, чтобы остановить нарушителя порядка.
Остальные оперативники и женщина ринулись за ним, однако громкий командный окрик хирурга («Уважаемые, туда нельзя, тем более скопом, это вам реанимация, а не цирк») заставил их вернуться обратно в приёмный покой.
Обнаружив искомую палату, Григориус вбежал в неё. Его коллега, бледный и обессиленный, лежал на кровати, подключённый ко множеству приборов и трубок. Почувствовав, что кто-то склонился над ним, едва живой Роман предпринял усилия, чтобы раскрыть глаза и сфокусировать взгляд на лице посетителя.
– А, это ты, – произнёс он, узнав в ночном визитёре следователя.
– Да, я. Что случилось? – спросил Григориус.
– Не знаю… затрудняюсь сказать… я заснул… потом провал. Очнулся уже здесь, – прошептал Роман. – А что известно тебе?
– Ты выпал из окна своей квартиры.
– Неужели? Видишь, какой я счастливчик, не каждому дано выжить после падения с третьего этажа.
– Вспомни, что ты видел во сне.
– Ничего не видел.
В этот момент звуковые сигналы монитора сердечного ритма значительно участились. Вместе с ними увеличилась и синусная амплитуда кардиограммы на экране монитора.
– А вот прибор говорит, что ты врёшь и сон тебе снился.
– Даже если и так. При чём тут мой сон? Ты хочешь выставить меня психом, будто бы я хотел убить себя? Это для того, чтобы меня уволили из органов за склонность к суициду? Пожалуйста, не делай этого. Если моя работа в следственной группе тебя не устраивает, я напишу заявление и выйду из неё по собственному желанию. Только не делай из меня самоубийцу. У меня не было ни единого мотива. Я вполне доволен своей жизнью, даже в каком-то смысле счастлив. Хоть и было порой не так гладко, как хотелось бы, но меня
