– без нее эти отрасли индустрии едва ли могли бы достигнуть значительных успехов; конкуренция английской промышленности могла затруднить промышленное развитие и континенту Западной Европы, и России, и Америке. Наступал новый век стали, бессемерование вытесняло прежние упрощенные способы производства; процесс выделки литого железа и стали сократился с 1½ дней до 20 минут. В хлопчатобумажной промышленности появились новые автоматически действующие машины, сельфакторы; дешевый ситец и бумазея вытесняли шерстяные и полотняные ткани. Фабрикантам и заводчикам нужна была на это переходное время внедрения новых способов производства воспитательная пошлина в умеренных размерах.
Фритредеры во многих странах сделали ошибку, прекратив это воспитание слишком рано, не давши промышленности созреть, не предусмотрев надвигавшегося тяжелого кризиса, а это было только на руку протекционистам, доказывало, с их точки зрения, беспочвенность идеи свободной торговли. В действительности последняя была осуществлена в одной лишь Англии, другие же страны освободились только от обложения сырья и продовольствия, тогда как фабричные изделия по-прежнему подлежали, за редкими исключениями, пошлинам. Та норма в 25 % цены, которой придерживалась Франция в тарифе 1861 г. (для фабрикатов она не была понижена), еще далека была от фискального тарифа. Если дальнейшее победоносное шествие парового транспорта, еще более удешевляя перевозку товаров, фактически понижало этот уровень, то вывод мог быть лишь тот, что его нужно поднять на некоторое время и в известных пределах. Но протекционисты, хотя первоначально и говорили о временной охране, в действительности ее не знали, как не знали и чувства меры.
Первые тарифы, вернувшиеся к повышению таможенных барьеров, сами по себе еще ничего не говорили, свидетельствуя лишь о том, что в известном отношении наступило насыщение, что на полное осуществление идеалов фискального тарифа нет надежды. Но для протекционистов это был лишь пробный шар; как только они замечали, что первая попытка проходила удачно, они уже решительно двигались вперед. Из-за первых ставок происходила ожесточенная борьба в парламентах, но к следующим повышениям законодательные учреждения, печать, общество относились уже гораздо хладнокровнее – потому-то первые, еще умеренные, но проникнутые новым духом тарифы были столь опасны.
Пошлины должны были охранять не только жизнеспособные предприятия, стоявшие на уровне техники данного периода, но и отсталые заводы и фабрики, – необходимо было создание возможно большего количества национального труда, независимо от качества последнего, от рациональности его организации. Создавался всеобщий, огульный тариф, без пробелов, ибо «всякий пробел дает возможность проникнуть заграничным товарам»[41]. Провозглашалось равное право и равное покровительство всем отраслям производства. А между тем прав был тот член парламента, который говорил, что «третья часть производителей может и дальше
