и даже вышла с ним на крыльцо. Переступая порог, я сразу ощутила, насколько сильно похолодало на улице. За двадцать минут, естественно, ничего не могло измениться так существенно, просто одно дело бежать по дороге в приступе дикого ужаса, совсем иное – стоять, успокоившись. Ночь была темной, даже полчища золотистых звезд не справлялись со своими функциями. Впрочем, так могло казаться из-за подсветки фонтана: когда что-то яркое близко, что-то отдаленное всегда кажется темнее, чем оно есть на самом деле.
Я собиралась уже пожелать Борису приятной ночи и вернуться в здание, когда слух зацепился за что-то, не укладывающееся в создавшуюся атмосферу. Я так и замерла с открытым ртом, продолжая вслушиваться, но охранник вовсе не заметил моего странного поведения: его лицо было повернуто не ко мне, а в противоположную сторону – к церкви. Уже в следующую секунду я поняла, что растревожило двух усталых полуночников – таинственный детский смех. Причем принадлежащий девочке. Во всяком случае мальчик с таким альтом должен быть очень уж маленьким. И явно бы не бродил тут один. Затем донесся топот и шелест веток: дети очень быстро передвигались, скорее всего, бежали.
Бежали и смеялись… Ночью… В безлюдной местности…
Охранник наконец повернул ко мне свое лицо и трусливо проблеял:
– Что же здесь, едрит батон, происходит?..
Остаток ночи я провела с пользой: выспалась. Вчера я предлагала Борису прогуляться к церкви и проверить, кто там носится темными ночами, но он воспринял реплику в штыки. «Ни за что! Я себе не враг!» – вот и весь ответ. Да еще и посоветовал мне одной сходить, «коли такая умная» (его слова). Похоже, местные всерьез намерены стойко придерживаться своей эзотерически-потусторонней религии. Я, конечно, тоже боюсь всего необъяснимого, но именно поэтому и стремлюсь установить истину. А зарываться глубже в свою раковину при первом намеке на что-то мистическое – это удел слабых. Я не хотела быть такой. Я знала, что я не такая.
Бориса утром должны были сменить. Жаль, я не знала, во сколько, а то бы позвонила и справилась, как он провел остаток смены. И вообще, дошел ли он живым до своей сторожевой будки. Но логика подсказывала, что, если бы произошел какой-то инцидент, меня бы уже оповестили. На часах полдень. Сменный охранник явно уже приехал на работу.
Я уже умылась, позавтракала, убрала раскладушку, почитала книгу, второй раз позавтракала и теперь маялась выбором: то ли кроссворды погадать, в изобилии оставленные на вахте Сударышевой перед отъездом, то ли вернуться к Чейзу – и как раз в процессе решения этой важнейшей задачи мне позвонили и незнакомым голосом оповестили о приезде Ткаченко и Смирнова.
Ага, охранники сменили друг друга, все живы – это хорошо.
– О как! – поприветствовала я знакомых на пороге. – Уже парой ходим!
– Да нет, случайно встретились по дороге, – отчего-то нахмурился Анатолий. – Привет.
– Ага, – кивнула я, потому что поздороваться-то забыла.
Майор молчал. Зашел в холл, огляделся, будто в первый раз,
