всего надо успеть, ужас!» – говорила она, но по тону было слышно, что ей нравится вся эта суета и, будь ее воля, она бы только и делала, что готовилась бы к поездкам.
Уже через три с половиной недели нас будут разделять порядка полутора тысяч километров. Условились, что я обязательно подвезу ее до аэропорта в назначенный день. Я прекрасно представлял себе, как все будет дальше: три с половиной недели пролетят незаметно. Сестра подготовит для меня коробку с памятными семейными вещами, которые она не сможет взять с собой, и прикажет мне строго-настрого хранить ее (скорее всего, коробка просто переедет с ее антресоли на мою). Когда настанет день отъезда – мы оба будем немного нервничать, но стараться всеми силами это скрыть, притворяясь, что это ничем не выходящий из ряда день. Затем, по дороге в аэропорт, мы остановимся на заправке, чтобы взять кофе. Пока я буду заправлять полный бак и ждать заказ, сестра будет сидеть на пассажирском месте и с грустью глядеть в окно, думая что-то вроде «Ну вот и он, последний раз, когда брат берет мне кофе». Я же, заметив ее грустный взгляд, помашу рукой сквозь толщу немытого стекла и разведу руками, мол «Боже, как можно так долго готовить две чашки кофе!». Она помашет мне в ответ и улыбнется. И никто не проронит и слова о том, что это, все-таки, не самый веселый наш день.
Застряв в пробке на выезде из города, мы начнем немного нервничать. Сестра будет посматривать на часы, приговаривая что-то вроде «А вдруг там будет еще очередь на паспортный контроль? А что, если рейс задержат?» и все в таком духе. Моей же задачей будет успокоить ее: «Ну, значит, никуда не полетишь» (успокоитель из меня так себе). Затем пробка закончится и мы помчимся по прямой до терминала. На прощания у нас будет минут десять-пятнадцать, потому что именно столько времени было отведено аэропортом для бесплатной парковки. Мы обменяемся крепкими объятиями и обещаниями созваниваться не реже раза в неделю и переписываться как минимум раз в три дня. Я потреплю ее по голове, еще раз крепко прижму к себе и, держась на открытую дверцу автомобиля, буду смотреть, как она катит свой чемодан ко входу. Еще раз помашу рукой, подниму большой палец вверх и сяду за руль ровно в тот момент, когда автоматические раздвижные двери аэропорта скроют ее фигуру от моего взора.
Я сяду в машину и двинусь по направлению к шлагбауму, думая о том, не закончились ли отведенные талоном бесплатные минуты. Щелчок, зеленый свет – и вот я уже несусь по шоссе обратно в сторону города, гадая, сколько времени понадобится нам, чтобы позабыть о своих обещаниях и окончательно потерять связь. По моим подсчетам – пару месяцев. Полгода в лучшем случае. Получается, что когда мы созвонимся, чтобы поздравить друг друга с Рождеством, то поймем, что это первый наш разговор за последний месяц. Ну, что ж, такова жизнь. Мы, конечно же, пожалеем об этом, но только тогда, когда не станет одного из нас, а другой будет силиться вспомнить, когда и о чем был последний разговор, и надеяться, что он был вполне нормальным. Таким, которому не стыдно было бы стать «последним разговором». Ну и надеяться, что в конце мы сказали «Люблю». Так нас, хотя бы, не будут мучить угрызения совести, ну
