мире долго не могу находиться в человеческом обличье, энергию теряю. Вот и приходится обращаться кем-то поменьше.
Матвей хохотнул:
– А хорошая из тебя белочка вышла. Наверное, другие белочки страдать будут, что ты исчез, Яровит.
Мужчина отвесил ему легкий подзатыльник:
– Тебе лишь бы о глупостях поговорить, Лель. Пора взрослеть.
Яровит закатал рукав рубашки Семена и осмотрел порез. Без лишних слов он достал из сумки баночку и смазал рану коричневой пахучей мазью, перебинтовал. Затем передал Семену и Матвею мечи, которые ребята прицепили себе на пояса.
Лада переваривала услышанное – слишком много информации, от которой голова шла кругом. Сейчас бы забиться в угол и дать волю слезам. Потому как чересчур много всего навалилось, и Лада не знала: то ли допрос с пристрастием устраивать, то ли упасть рядом с Семеном, и чтобы никто ее не трогал. Она осознала, что никогда всерьез не верила рассказам родителей о дивьих людях.
– Лель – это кто? – любопытство все же взяло вверх.
Матвей широко улыбнулся:
– Лель – это я. Бог любви.
И многозначительно задвигал бровями.
– Я Посвист, – представился Семен, – бог ветра.
– А я Яровит, – добавил мужчина, – бог воинов.
И тогда Лада опустилась рядом с Семеном, то есть Посвистом. Потому как от этих слов подкосились ноги.
Солнце стояло высоко в небе, здесь было намного теплее, чем в Ладином мире. Вообще казалось, что кто-то взял тряпку и хорошенько протер окружающие предметы, из-за чего они стали выглядеть ярче и интереснее. Словно Лада увидела их впервые. Девушка расстегнула куртку: жарковато. В голове все перепуталось: боги, переход, страшная старуха в рощице. Эта бабка кто – вампир? Раз кровь пьет? Тогда почему мама про нее не предупредила? Или, может, Лада лежит в коме из-за смертельной болезни, а это все галлюцинации? И не было ни странных событий, ни автомобильной аварии, где погибли родители и сестра.
– Кстати, с прошедшим днем рождения тебя, – Лель достал из рюкзака какой-то предмет, завернутый в бархатную тряпочку.
Лада развернула: в лоскутке оказалось зеркало в серебряной оправе с зелеными камнями. Девушка провела по нему рукой. Поверхность покрылась рябью, а затем зеркало пропело:
– Здравствуй, прекрасная Лада. Нет девы краше тебя, нет умнее. Солнце замирает на небе, прекращая свой путь, Месяц забывает о звездах рядом с тобой.
Рядом зашелся в хохоте Лель:
– Вот же подхалим! А сколько пафоса!
Зеркало замолчало, будто обиделось. А потом Лада увидела в нем себя. С гладкой, без единого прыщика кожей, с уложенными волосами – ни одна прядь не выбилась. Ресницы длинные, брови четко очерчены. Да и волосы поменяли цвет: вместо русого стали трехцветными. Золото вперемешку с серебром и медью. Не отражение, а фотошоп сплошной. Посвист тоже заглянул:
– Ого, вот это оно расстаралось, нам с Лелем так не льстило.
Лель подтвердил:
– Я в
