дрожа от холода и не поднимая головы, а только повернув ее немного вбок, она, пройдя мимо главного входа школы, начиная от дверей стала отсчитывать окна первого этажа. Встав напротив пятого окна, как было видно, пустующего кабинета, она сняла с плеч свой рюкзак и отошла на несколько шагов подальше. Ухватившись обеими руками, она с силой и разворачиваясь телом, кинула его, разбив стекло. Увесистый рюкзак, ударившись об парту, глухо свалился на пол. Почти беззвучно посыпались осколки стекла, заглушенные шумом дождя.
Ничего не ожидая, Аня, сложив руки в промокшие карманы куртки, пошла себе, как и шла до того ранее – не быстрее и не медленнее. Самое страшное для нее сейчас – это ливень; и ветер – его злой спутник в этот день, такой же обозленный, насмешливый и разочарованный в собственном бессилии.
Зайдя за школу, Аня присела на пустующей – как и весь город – остановке. Под ней хотя-бы не льет и можно передохнуть от надоедливой, всюду проникающей сырости. Достав из пачки сигарету, Аня с нескольких попыток, прикрываясь руками, подкурила ее, выпустив серый дым вслед за ветром.
Хотелось подумать, как начать, когда она придет в кофейню. Ведь буквально с час назад все казалось очень просто, теперь же настала очередь сомнениям. Не тем сомнениям, что могут поколебать в решимости – обратного пути у нее нет: либо так, или снова стать жертвой нависшей над Аней злой ухмылки Судьбы. Но этого не будет, вновь не повторится. Никогда! Только так, не иначе. На крайний случай Аня просто уедет из этого города; заберет Астру из собачьего приюта и пойдет куда вздумается. Но задуманное уже не казалось так легко осуществимым, как представлялось это ранее – даже видится теперь сомнительным.
Холод сотрясал ее тело, да так, что с трудом хваталась губами за кончик сигареты, чтобы сделать очередную затяжку. Думать не получалось – холод сковывал не только тело и руки, но и мысли. Бросив сигарету не докуренной в лужу, где она моментально угасла, Аня быстро встала и поправив свою сумку с бока на спину, скорым шагом направилась дальше.
Улица Каменная, на которую вскоре вышла Аня, пролегала таким образом, что круглый год и каждую минуту суток по ней непрерывно носились ветра, иногда игривые, веселые, а порой, как сейчас – лютые и назойливые. В эту погоду, когда ливень, ветер то и делал, что зло насмехался над Аней. Он словно озлоблен слишком задержавшимся летом и заигравшись в своей ярости, подыгрывал осадкам. Одно хорошо – идти осталось немного: кофейня по правую сторону этой улицы.
«А если еще не открыл?» – спросила себя Аня. «Сегодня воскресенье, в девять может не открыть», – нагнетала она. Если так, то это совсем не хорошо – очень не хорошо. Придется ждать, а переждать негде, только если под деревьями, рядом выстроившимся по тротуарам улицы. Они сами стоят беспомощные, волнуемые стихией, продрогшие, не в силах более сдерживать осадки на своих ветвях; даже листья спешно опадая, оставляют – не жалея – своего родителя, медленно превращающегося
