из моря рапаны и мидии. Плавал Латышев как дельфин и нырнуть мог глубже многих, даже без ласт. Не было ничего удивительного в том, что вечером его позвали на костер, жарить набранные мидии. Там-то Латышев и положил глаз на девчонку по имени Кристина (куда уж до нее Наташке, даже смешно, честное слово!), и она тоже не скрывала своего к Латышеву интереса. Вообще-то он умел нравиться девчонкам.
Сегодня ловили крабов (на этот раз он был в маске и ластах), а вечером собирались на сейшн – у одного из ребят отца срочно вызвали на работу, а мать поехала провожать его в Симферополь, так что номер был свободен до утра.
– Фи, это что, какая-то местная бормотуха? – поморщившись, спросила Кристина, когда Латышев выставил на стол портвейн.
– Дура, это «Массандра», на экспорт идет, – пояснил ей Виталик. – В Москве такого вообще не достать.
Латышев еле заметно усмехнулся: зачем Виталику разбираться в «Массандре»? Ему из-под полы ею не торговать, ему папа денег сколько надо отстегнет. Экспортная «Массандра» подороже «Наполеона» может стоить, а это так, в магазине куплена… В прошлом году в Геленджике Латышев сам клеил «экспортные» этикетки на бутылки с магазинной «Массандрой».
В двухкомнатный номер набилось человек двадцать, на столике возле холодильника не умещались бутылки и пивные банки. Икры и крабов, конечно, не было, но колбаску покрошили сырокопченую, и кореечку свиную нарезали, и балычок осетровый – правда, холодного копчения.
– Москву вашу скоро переименуют, слыхали? – спросил Латышев, хлебнув «Жигулевского» из банки.
– Как это «переименуют»? – вытаращилась на него Кристина. – С ума сошел?
– Серьезно, – усмехнулся Латышев. – В Константинополь.
– Не, не может быть, – скептически покачал головой Виталик.
– Почему именно в Константинополь? – Кристина сделала умное лицо.
– Как почему? Третий Рим. А чтобы отличать ее от настоящего Константинополя, добавят «Усть»3.
Виталик заржал и, отсмеявшись, побежал рассказывать новый анекдот в соседнюю комнату, где играл магнитофон.
– Дай пивка хлебнуть, – попросила Кристина и потянулась к банке «Хейнекен».
– Может, тебе еще жвачки дать пожевать? – Латышев отодвинул банку в сторону. – Пойдем лучше покурим.
– У тебя есть?
– «Мальборо», но совковое, – Латышев не сомневался, что эта девочка отличит настоящие «Мальборо» от подделки.
Перед выходом на лоджию он допил «Жигулевское» и, смяв банку в руке, кинул ее в мусорку, стоявшую под столом.
– Зачем смял? Мы их уборщице отдаем, у нее сын собирает, – Кристина засмеялась нежным, переливчатым смехом. Совсем не злым, но смех этот задел больней прямого оскорбления, и Латышев похолодел: быть сыном посудомойки ничуть не лучше, чем сыном уборщицы.
– Я их тоже собираю, – с вызовом ответил он Кристине. – Но «Хейнекен» у меня уже есть.
В «Айвазовском» было не так отвратительно душно,
В 1984 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был Константин Устинович Черненко.
