и долго рассматривала картинку, будто что-то припоминая.
– Узнаёте тату?
– Наверное, видела на записи, которую вы показывали.
– Спасибо, Элиза.
Марина вышла из допросной и остановилась перед стеклом, наблюдая за задержанной. Девушка схватила бумажный стаканчик, поднесла его к губам, позабыв, что тот пуст, и со злостью поставила обратно. Вздрогнула и снова огляделась. Обхватила себя за плечи и заплакала, нервно покачиваясь.
– Ничего нового, – утомлённо подытожил Невьянов.
– Кое-что есть.
– Тату? Она ж сказала, что на записи видела.
– Не могла она на записи её видеть: на том фрагменте ракурс не тот. Татуировку она не опознала, но узнавание было.
– Солгала?
– Едва ли. Скорее, себе самой не поверила. Я схожу к генерал-майору. – Марина показала папку с досье. – А ты попробуй найти хоть какую-нибудь фотографию Солнцева. Надо узнать, как он выглядит.
– Есть.
*
Марина поднялась на третий этаж и громко постучала в кабинет генерал-майора. Получив разрешение, вошла, резко кивнула. Бросив папку на стол, сложила руки за спиной и сказала:
– Я начальник антитеррористического отдела, эта информация мне необходима.
Генерал-майор Минин смерил её равнодушным взглядом, хмыкнул и, наклонившись к столу, открыл папку.
– Ничем не могу помочь.
Обескураженная, Марина с трудом сдержала гнев, накопленный за месяцы бесплодной работы. Подойдя ближе, она уперлась руками в стол и угрожающе нависла над ним. В глазах её плескалась злость, но на безупречном лице не дрогнул ни один мускул.
– У меня нет доступа? – сдержанно уточнила она.
– У меня его тоже нет, – в тон ей ответил генерал-майор.
Злость подполковника сменилась удивлением. Марина выпрямилась, чуть отошла и молча воззрилась на начальника.
– Это всё, что есть на него. Информация засекречена службой контроля.
– СКиП? – не скрывая удивления и злости, воскликнула Марина. – Им-то какое дело?
– Не могу знать. Можете сами связаться с ними, если думаете, что вам они доступ предоставят.
– Вы…
Марину перебил телефонный звонок. Генерал-майор, сняв трубку, жестом попросил её подождать, но она вышла и долго стояла в приёмной перед окном, смотрела на блестящий снег. В городе он почти растаял, а в лесу ещё лежали сугробы, девственно чистые, будто только наметённые, и ярко блестели под пластинами солнца.
Закусив ноготь, Марина напряжённо думала. Почему СКиП закрыла досье, казалось бы, обычного подростка? Что особенного в шестнадцатилетнем мальчике, если отбросить притянутые сведения, накопанные СС? Ничего. Просто мальчик. Но служба контроля максимально засекретила его данные, из полезного оставив в доступе лишь отпечатки пальцев.
И против воли, по одному только наитию, Марина сложила в одну корзину и Алефа
