света в люстре стеклянный брильянт. В застывшем свечении зеркальной капли хрустнуло хрупкое хрустальное время. И полетели его секунды.
Тонкая прядь коснулась его щеки. Надежда опустила бокал, вдыхая в него грусть.
– У тебя будет долгая дорога, которая не кончится никогда. Но ты увидишь край счастья за горизонтом и будешь спешить к нему всю жизнь.
– А что там за горизонтом?
– За горизонтом – горизонт.
Она улыбнулась.
– Женское чувство сильнее логики – в этом логика женщины. Это не гаданье цыганки. А сейчас останься.
Она загасила назойливую лампу, отключив электричество…
Ночь промелькнула, как лёгкий утренний сон.
– Я провожу тебя.
– Не надо.
– Тогда скажи что-нибудь на прощанье.
– Прощай, Надеждинка.
На вокзале Андрей приобрел счастливый билет путешественника и зашел проститься с Кирой в краеведческий музей. Оазис истории пустовал. Распахнутые залы были наполнены тишиной.
Эксгумация прошлого необходима. Заглянув сюда, можно узнать, что пещерная революция продолжается. И мамонты, вымершие в допотопное время, еще тайно проживают здесь. Маскируясь под видом чучел. Это оттаявшие ледники высокогорья выпустили их. И они рыщут в поисках вольных пастбищ. И дикий снежный человек открывает на них сезон охоты, загоняя красными флажками в волчью яму. Идёт великая человеческая охота на зверообразных и человекоподобных.
Кира выдернула его из большой залы, проведя темным коридором в маленькую комнатку с коричневым дерматиновым диваном.
– Это что, кабинет свиданий?
Она молча закрыла двери на ключ. Океан бездонных глаз наполнялся откровением чувств.
Незрячий художник Изумруд создал свою дочь, как первую женщину – заготовку женской модели. В проницательных очах сияла его мудрость. Кира уже оторвалась от земли, но ещё не могла достигнуть неба. Которое, казалось, вот-вот, рядом, за горизонтом. И она парила девочкой, выпорхнувшей из замужества, не сумевшая превратить себя в мохнатую супружескую гусень.
Спутница-мечта странствующего рыцаря. Слепая богиня Оза.
– Я подарю тебе портрет Ра – спокойно произнесла она.
– А он пусть живет в моем подсознании, как ты.
Кира, как госпожа, отпускала Ра на волю из рабства. Она развернула картину, стоящую у портьеры. Очевидно, приготовленную для него. Призрак, как добрый Мефистофель, зыркнул с полотна зрачком.
– Тогда я его срежу с подрамника.
Лезвие вошло в мир бога, ломая его вездесущую действительность. Тело его обмякло, скукожилось, скручиваясь в рулон. Полоска света еще пробивалась к нему. Потом и она погасла, замуровывая призрака.
– Это не всё, – Кира протянула ему чистый запечатанный конверт.
– Это чтобы я писал письма?
– Скорее,
