люблю эту медитацию, потому что когда ее написала, я еще не знала, что назову это именно так, но была потрясена эффектом. В кратком тексте, написанном за 10 минут, уложился весь тот смысл, что теснился во мне и должен был во что-то вылиться. Я и правда была за городом поздней осенью, я замерзла и хотела скорее домой. Тогда во мне поселилось это сильное чувство обездоленности в материальном мире и стремление объяснить себе смысл происходящего. В голове чредой замелькали мысли, они не давали покоя. Я еще не читала книг Джулии Кэмерон и Марка Леви, но, приехав, просто схватилась за ручку и вцепилась в это первое: «Бывают дни…». А дальше вышло это:
Медитация 3.
Бывают дни
Бывают такие дни, осенние, промозглые, когда сыплет мелкий дождь, а ты оказался далеко от города, почти в чистом поле, и наблюдаешь эту сырую чёрную землю, клочками поросшую жухлой травой и впитавшую в себя и летнее солнечное тепло, и нынешнюю ломающую непогоду. Земля терпелива. Она выносит всё на своих плечах, хотя она женского рода и поэтому хрупка. Такая тоска возникает вдруг в душе и пронизывает её всю насквозь, и ты знаешь в этот момент чётко, что столько раз скитался по её родной чёрной поверхности, кем только ты не был, как только не исходил её. Был и листом, подобным этому жёлтому, который ты зажал сейчас и теребишь мокрыми зябнущими пальцами, был и деревом с огромным шероховатым стволом и корявыми ветками, на которых так удобно вить гнёзда птицам. Был и птицей, что могла, не касаясь земли, плавать над ней, гордо оглядывая огромные просторы, нехотя обводя их взглядом. Был и ужом, пластающимся по земле, был и собакой, вечно ждущей подачи от прохожих. Был и ослёнком, кочующим в жаркой пустыне с неумелой ослихой мамой. Был и камнем придорожным. А может и ангелом был, и полубогом. В средние какие-то там века слонялся в поисках птицы счастья, писал безумные стихи, а потом воплотился в первую красавицу в одном порочном городе. И дальше-дальше… И такая неизбывная печаль охватывает при мысли о бренности всего этого, что ты есть сейчас – со своим тёплым телом, близкими людьми, кровными узами, которые исходят от этого тела, обрастающего домами, вещами, машинами. А потом переводишь взгляд на небо темно-синего цвета, с голубой прогалинкой, и так тебя начинает туда тянуть, прямо на небо, прямо в тучу, сквозь неё и дальше. И стоишь ты здесь на родной и совершенно неприкрытой чёрной земле, такой уязвимый и маленький, одной частью здесь, а другой частью, взглядом, цепляешься за ту частичку райского света, которая и есть ты. Искорка от Бога, малюсенькая, тоньше острия иголки. И вот в такой момент ты видишь более правдиво, кто ты, и понимаешь, что путь твой уже предначертан. Вернуться домой – это всё, что ты можешь. Это всё, что ты должен.
С тех пор, когда я нахожусь в преддверие даже небольшого текста, я стараюсь вы`носить его первые слова. Они не должны быть банальными. Они и не бывают банальными, если искренне складываются. И записав их, я двигаю
