мечтательный и нежный,И дружбе с жизнью безмятежной
Он изменил. Но красоту
Постиг душой своей безбрежной.
Июль 1922
Из элегии
Я возвращусь восторженный и страстный
К спокойным ларам, и в тиши ночной
Придешь ко мне и ласковой, и властной
Таинственно беседовать со мной.
Я посвящу тебе сокрытые виденья,
Моей камены знойные цветы,
И до зарниц тревожных пробужденья
Со мной, любимая, пробудешь ты.
И ты уйдешь – но за тобою следом
Пойду с тоской, понятною лишь мне.
Пусть будет жизнь тогда безумством или бредом,
Пусть я сгорю в мучительном огне.
30 ноября 1922
Осень в Петергофе
Л.В. Николаеву
Много красок на кусты и деревья
Наложила художница-осень.
А влюбленный в нее ветер
Все дороги убрал коврами.
И застыли в осенней истоме
Молчаливые изваянья.
Но дворцы пустынные рады
Вдохновенному пиру ветра.
И умолкнувшие фонтаны.
Затихающие водопады
Вместе с ними грустят о прошлом.
И дубы вековые, и клены.
И березы, и даже ели —
Вместе с ними грустят о прошлом…
И вдали на могучем органе
Божественные фуги
Играет извечно море,
Никакой не зная печали…
1922
Мечта
Обрывок черный вуали.
Обрывок белый письма…
А сколько тайной печали!
Какая на сердце тьма!
Казалось – счастие близко.
Казалось – любовь без конца.
Но тучи нависли низко.
И некуда спрятать лица.
И ходишь, как будто потерян.
Как будто без крова живешь;
Ни в ком и ни в чем не уверен.
Ничего ниоткуда не ждешь.
Только песни остались и звуки.
Только слово одно – мечта…
И бесстрастные тронут руки
Ту вуаль и обрывок листа.
1922
На улице, в ночи, явилась мне она
Д.М Потемкину
На улице, в ночи, явилась мне она
При блеске матовом петропольской луны:
Под крестной ношей согнута спина,
И вдаль безумные глаза устремлены…
Ты не видал ее на стогнах городских,
Стоящую одну по вечерам?
Ты не видал ее на торжищах людских?
Ты не видал ее, входящую во храм?
Нет, ты видал, но ты спешил пройти,
Боясь узнать ее, заблудшую жену.
Нет, ты видал, но ты искал пути
В далекую, туманную страну.
И не нашел… И вот опять она,
Как нищая, явилась за тобой,
Сияньем мертвенным луны окружена,
Под крестной ношей согнута спина,
В глазах упрек жестокий и немой.
17 февраля 1923
