по-другому жили. Общались, дружили, играли вместе.
– Когда это было, – ухмыльнулся внук, – сто лет назад.
– Когда война закончилась, мне было семь лет. Жили мы в двухэтажном деревянном доме. У нас была общая кухня на четыре семьи.
– Круто. И что?
– Жили трудно, но дружно и весело. Мы – русские, еще одна семья была русская, а две другие – бурятская и татарская. Если тетя Таня согреет воду, чтобы помыть своего сына, она помоет всех остальных детишек. Так поступала каждая из матерей.
– Ничего себе…
– Мы, дети, с утра до поздней ночи были вместе. Играли, болтали, спорили, а если поругаемся, то те, которые постарше нас года на два-три, мирили нас, порицали, заставляли снова дружно играть. Воспитывали нас, сами того не замечая, понимаешь?
– Ничего себе. А у нас в школе старшие только щелбана тебе дают, если не хуже.
– Вот какие близкие, почти родственные отношения были среди соседей. Старшие ребята никогда не обижали нас, наоборот, следили за нами, помогали. А то усядемся все вместе, а кто-нибудь из старших нам что-то интересное рассказывает.
– Понятно, у вас же тогда не было компьютера, – хмыкнул Миша.
– Внук, пойми, дело не в компьютерах. Я тебе говорю об отношениях, настоящих отношениях между людьми. Об отношениях, которых Боженька не отменял и не отменит, а то перестанем быть людьми, в животных превратимся. Нынче теряется добрая, теплая, человеческая взаимосвязь. Редко друг к другу ходят, почти не помогают, общаются нечасто. Во многих семьях даже родственники – только по сотовой связи. Не у всех так, но у большинства. Отдалились друг от друга мы…
– А что тут плохого?
– Человек должен быть человеком, для этого нам дан разум. Помню, мама моя работала до одиннадцати вечера, а мы летом все играем во дворе. Бревно такое лежало возле дома вместо скамейки, вот и сидим на нем, болтаем. Мама появится и разгонит нас по домам. И, что интересно, каждый, войдя в свою квартиру, из окна кричал, что уже на месте, только тогда моя мама заходила в дом.
– Все, что ты рассказываешь, для меня в диковинку, – удивился Миша.
– У нас был сосед, дядя Коля, работал на грузовике, – ударилась в воспоминания Валентина Васильевна. – В то время машин было мало. Иногда дядя Коля крикнет нам: мол, садитесь, ребятня, прокачу! Мы радостной гурьбой кинемся к нему.
– Как запихивались-то в кабину? Это же грузовик!
– Почему в кабину? В кузов лезли, кто не может залезть, он поможет, а малышей посадит в кабину.
– В кузове можно было ездить? – удивился Миша.
– В то время в кузове и перевозили людей. Даже скамейки деревянные сооружались.
– Ничего себе!
– Значит, схватимся покрепче за борта и едем счастливые. Он провезет немного, потом высадит, скажет: «Бегите домой», а сам уедет на работу. Для нас это было то еще приключение, радости – на целый день.
– Этого нам не понять, – философски заметил Миша, усаживаясь на постель. – Бабушка, ты же у меня дитя войны, да? А детство вспоминаешь с такой теплотой!
– Конечно, было трудно,
