не пойму, вот рядом с бабкой Маней живет Антоха-бугай. Почему она к нему не обращается за помощью? И Феня, жена его, на рост не жалуется. А мы с тобой живем через дорогу от нее, да и возраст у нас немолодой уже. Утопила бабка ведро в колодце – Гоша достает, потерялся ее теленок – Гоша до полуночи шляется по лесу в поисках, кот на столб залез – Гошка лезет вслед за ним. И так без конца! Почему не Антоха, объясни?
– У него ребятишек целый колхоз, бабка не хочет их сиротами оставить… наверно. А у меня их всего двое и то уже взрослые, самостоятельные, так я думаю.
– Твоих можно сиротами оставить, да? Господи, что с тебя взять, тетеха ты и есть тетеха, – безнадежно махнула рукой Маруся. – Из-за твоих выходок я скоро совсем поседею! Если еще раз узнаю, что тебя опять на подвиги потянуло, все твои лохмы на голове повыдергаю, понял?!
Примерно в таком духе Гоша частенько подвергался унизительной процедуре, несмотря на покаянные речи. Но он привык житейские передряги принимать с юмором, близко к сердцу не допускал. Жену свою любил и понимал, что она за него переживает, значит, тоже любит. Ну и ладненько. Что еще нужно для нормальной жизни, была б голова на плечах, а хлеб будет.
Неделя прошла спокойно, никаких «войн и землетрясений». Маруся была на работе, а Гоша хлопотал по двору, когда забежала к ним бабка Маня:
– Гошка, пойдем ко мне! У меня бяда! – запричитала она.
– Что случилось?
– Ограбили! Ой, горе мне!
– Спокойно, сейчас разберемся.
Затащив его к себе домой, старуха, плача, поведала про пропажу. Исчезли все деньги, накопленные на жизнь и на похороны.
– Баба Маня, где они у тебя лежали?
– Завернутые в тряпочку, хранились в банке из-под чая. В зелененькой такой.
– А банку где прятала?
– В чемодане!
– А чемодан где стоял?
– Под кроватью, вот тута!
– Ты хорошо поискала? Тащи чемодан, я посмотрю.
– Гляди! Я там все разворошила! – хныкала старуха.
– Кто приходил к тебе в эти дни? – спросил Гоша, осмотрев чемодан.
– Да вроде нихто.
– Может, дверь оставляла незапертой?
– Нет, дверь обязательно закрываю на замок. Не курица безголовая, знаю, что прошли те времена, кады дверь-то палкой подпирали, да и уходили по своим делам. Да я и не ходила никуда, ремонтом занялася. Вишь, как браво стало.
– Сама, что ли, белила? – удивился Гоша.
– Дня два Родион у меня ошивался, побелил стены, потолок, вона даже подоконники покрасил. Две тыщи заплатила ему за работу, а он и доволен. Хотела еще Андрюху Михалева позвать, вдвоем-то сподручнее, но Родька сказал, что один управится.
– Браво стало у тебя, – одобрил Гоша. – Красота!
– Ой! – прикрыла ладошкой рот бабка. – Неужто Родька украл? Ишо не хотел деньги брать, грит, мол, я тебе от души помог. Но я ж не барыня какая, запихала ему в карман денежки-то.
