можно стрелять только по русским.
– Ха д’е т’ъен![9] – проорал пулеметчик изо всех сил.
– Зачем так говоришь! Извиняться будэшь! Ты нэ амир, гдэ твой амир, пусть вийдет!
– У нас заложники! – заорал пулеметчик по-русски. – Только подойдите, всех кончим! Всех завалим!
– Нехорошо делаешь! Ты какого тейпа?! Зачем сюда пришел?! Ноъхчо ву?!
– Не твое дело! Ас х’ъа нан динна! Дошло?!
В доме, куда перетащили всех, готовясь к обороне, – дом был хороший, стены в три кирпича, как маленький замок, – офицер в форме без знаков различия на минутку оторвался от рации. Передохнуть, воды хлебнуть – в глотке совсем пересохло. Поймал на себе взгляд пацана, которого подстрелили около зарезанных животных, – тот оказался ранен на удивление несильно. Связанный куском парашютной стропы пацан – мускулистый, крепкий, как и все чеченцы, в четырнадцать лет крепче, чем призывники в матушке Руси, – лежал на боку и смотрел на русиста. И в его взгляде не было ничего, кроме пустоты. Так смотрели индейцы на американских поселенцев во время колонизации континента – они даже не говорили ничего, они просто молча смотрели. А потом начинали убивать.
Смотришь… ну-ну, смотри, смотри. То ли спортсменом станешь – вон какой крепкий, то ли боевиком.
Офицер снова включил рацию.
– Тайфун, это Спринтер, ответь…
– Спринтер, это Тайфун… – донеслось через шум помех, – слышу тебя плохо, прием.
– Тайфун, это Спринтер, не уходи с частоты! – встрепенулся офицер. – Работаю по духовской связи, свою потерял! Блокирован в населенном пункте Чечен-аул, в частном секторе, без брони. До сотни духов, автоматическое оружие и РПГ, как понял. Пока удерживаю позицию в частном доме, нужна бронегруппа, и как можно быстрее. Нужна срочная, конкретная помощь – хотя бы поднимите воздух, сделайте пару проходов над селом. Свое местоположение обозначу дымом. Тайфун, как понял, я Спринтер, прием…
Недалекое прошлое
Лето 2014 года
Черное море, российская исключительная экономическая зона
Эта платформа появилась здесь всего лишь два месяца назад. Само ее появление было сюрпризом для многих сторон: в частности, Турция, имеющая большие возможности по регулированию судоходства через проливы, прикладывала экстраординарные усилия, чтобы она здесь не появилась. Все дело в том, что сама Турция имеет на регион Черного моря очень большие виды, как и Италия, она мечтает о mare nostrum, нашем море, и делает все для этого, пока тихо и незаметно, но настойчиво, неторопливо и эффективно. Краеугольным камнем причерноморской политики Турции является представление этого места как чего-то бесполезного в геополитическом плане и совсем неценного в плане ресурсном (а как думаете – просто так появляются идеи России самой уйти с Кавказа?). Поэтому для Турции было крайне невыгодно появление в Черном море современной разведочной платформы, и она закрыла для нее доступ через
Чеченский посыл на три буквы.
