сотрудникам плюс попытка к бегству.
«Ага, на скорости под двести», – больше он не шевелился. Откинул голову на спинку сиденья и уставился в потолок. И поражался сам себе – он не чувствовал ничего, эмоции исчезли, все до одной. Сейчас он мог только ждать, чем и, главное, когда закончится этот кошмар.
Кошмар длился чуть больше суток. Лишенный возможности умыться, переодеться и привести себя в порядок, Илья был противен сам себе. В звонке ему отказали, просто послали на хер и закрыли решетку. И на сутки забыли про него, оставив в полном одиночестве. Дебиловатого вида сержант пару раз приносил поесть и одноразовые стаканчики с горячим чаем, по первому требованию конвоировал в туалет. Ночью вместо сна навалилось забытье, тяжелое, полное нехороших мыслей и дурных предчувствий. Говорить было не с кем, зато голова соображала отменно. К трем часам ночи Илья остановил «пластинку» – дальше так продолжаться не могло. Он не видел ни одной причины произошедшего. Наркотики подбросили, это не обсуждается. Но зачем? С какой целью? Обчистить карманы? Отобрать машину? Все это можно провернуть гораздо проще и тише, все не дети, все прекрасно все знают. Телевизор смотрим, газеты читаем, Интернет опять же в курсе дел держит. Но наркота?!! Зачем, кто приказал? Не по своей же инициативе гайцы по багажникам чужих машин героин разбрасывают. Кстати, сколько там было?
– В принадлежащей вам машине было обнаружено двести десять граммов героина, – в прокуренном кабинете было холодно и душно, рыжеватый небритый мужик с капитанскими погонами сделал последнюю затяжку и бросил окурок в металлическую банку. После бессонной ночи голова кружилась, в глаза словно насыпали песка, но Илья внимательно слушал опера (или как он там правильно называется). На душку-Матвеева он ни разу не походил, огрызался на каждый вопрос задержанного, откровенно хамил, только что не матерился. Наверное, тоже сдерживался, как и Илья, из последних сил.
– Ничего не знаю, наркотики мне подбросили, – в сотый раз повторил Илья, уставился на крохотное зарешеченное окошко под потолком. Подвал или что-то вроде того – холодно, потолок низкий, так и кажется, что вот-вот врежешься в него макушкой.
– Разберемся, – ответил, как выплюнул, опер, толкнул Илье пустой бланк. – Заполните и распишитесь.
Следом покатилась авторучка, Илья поймал ее, придвинул к себе бумагу. «…даю настоящую подписку в том…», «…по обвинению меня в совершении преступления…», «не выезжать, не менять места жительства без разрешения судьи (следователя, прокурора) и являться по первому требованию. Мне объявлено, что в случае нарушения мною настоящего обязательства о невыезде ко мне может быть применена более строгая мера пресечения». Понятно, будем считать, что легко отделался.
Илья подмахнул подписку о невыезде, поставил число, дату и вернул бумагу оперу. Тот проглядел ее мельком, выложил на стол бумажник Ильи, его телефон, документы и ключи от машины.
– Тачка твоя на штрафстоянке, но прав
