взять у себя в комнате, попросила ее подождать и ушла. Пьер прождал девушку в саду едва ли не полчаса, выкурил несколько сигарет и злой, как черт, вернулся в дом. Честно говоря, тогда я не придала этому никакого значения, решив, что Ольга, не собираясь в отношениях с Пьером идти дальше флирта, таким образом «кинула» его, отправившись домой спать. Пьер не дурак и тоже все понял, потому что на прощанье сказал мне: «Передай своей подруге, что она могла просто пожелать мне спокойной ночи, не заставляя полвечера сидеть в саду». Он очень обиделся. И вот я вернулась домой и совершенно спокойно уснула. А рано утром ко мне ворвалась Лорен с криком, что Ольга пропала. Она, как всегда, понесла ей кофе, но в комнате никого не было, а постель стояла неразобранной. Это было более чем странно.
В кафе стоял гул голосов, столики были заполнены людьми, у всех блестели глаза, все о чем-то болтали, спорили, смеялись. Мы были здесь, пожалуй, единственными, кто говорил на русском языке. И тем не менее мне показалось, что парень, сидевший за соседним столиком, слегка полуразвернулся к нам, словно прислушиваясь к разговору. Впрочем, я успокоил себя мыслью, что ему просто интересна чужая речь. Из лингвистических, так сказать, соображений.
– Ну и что же ты предприняла, узнав об исчезновении Оли? – спросил я.
Соня глубоко вздохнула:
– А что я могла? Конечно, отправилась в дом Монтесье. Роже с Пьером уже укатили в Женеву, Шарль дрых без задних ног. Я попыталась его растолкать, но ничего путного добиться не смогла – бедняга, страдая от ревности, изрядно накачался и был практически невменяем. Затем я пошла к серфингистам. Ольга была влюблена в Михала и запросто могла на ночь глядя отправиться к нему.
– Стоп, стоп, стоп! – сделал я останавливающий жест. – Дорогая, тебя занесло: ты рассказываешь, не вводя меня в курс дела. Что еще за серфингисты, Михалы и Ольгины влюбленности?
Соня и в самом деле, похоже, набралась, а может, бессонница последних дней сыграла свою роль. Во всяком случае, после трех порций коньяка у нее уже закрывались глаза и заплетался язык.
– Влюбленности? Ну да, она сразу влюбилась в Михала, хотя он мне совершенно не понравился. Поляк, одно слово. Я, конечно, понимаю, что Россия держала их в кулаке – «жандарм Европы» и все такое, – но все же не зря кто-то выразился насчет польского «змеиного» языка, что он…
Я взял Соню за плечи и встряхнул:
– Дорогая, опять тебя занесло. Оставь в покое Польшу и расскажи, кто такие эти серфингисты.
– Но они же и есть поляки, – в духе «элементарно, Ватсон», ответствовала Соня. – Группа польских серфингистов, живут тут с начала июня в доме местного владельца яхт-клуба. Он пригласил их для того, чтобы они бесплатно обучали серфингу местную молодежь, взамен предоставив бесплатное жилье и стол. Мы познакомились с ними в этом самом кафе, и Ольга сразу втюрилась в Михала.
– А он как к ней отнесся?
– Как
