могу сказать одно: многое определялось просто-напросто инстинктом самосохранения – никогда мне так не хотелось жить, как в гетто! А когда охота выжить, стараешься сосредоточиться на том моменте, в котором находишься, к примеру: «Надо раздобыть чего-нибудь поесть, чтобы были силы пойти на работу!» Одним из главных стимулов уцелеть было желание когда-нибудь поведать миру, что пришлось пережить мне и моим близким. Ведь здраво осознать безмерность происходящего убийства было невозможно…
Желание цепляться за жизнь усиливала и любовь к близким.
По правде сказать, я и сейчас, говоря с вами, сама ищу ответы на многие вопросы. И на некоторые не нахожу, хотя не раз спрашивала себя: «Как в Освенциме десять тысяч заключенных стояли и смотрели на казнь детей?» Я имею в виду эпизод из рассказа Эли Визеля «Ночь»[74]. Столько народу, ведь они могли бы победить эсэсовцев, всего несколько десятков. Несмотря на это, огромная толпа стояла безгласно и бездействовала, когда казнили трех изголодавшихся детей… В какой-то момент прозвучал вопрос: «А где сейчас Бог?»
Скорее всего, каждый из стоявших в той толпе до последней минуты жил надеждой, что именно ему в последний момент удастся спастись, и в то же время сознавал, что малейшая попытка бунта тут же убьет эту надежду.
Но все это лишь предположения. Я никогда не стояла над ямой и не знаю, что чувствуют люди в такой ситуации. Обвинять их за непротивление, по-моему, глупо и даже жестоко.
Думаю, нашу судьбу во многом определяли случайные совпадения. Мы жили в постоянном страхе и никогда не знали, какие последствия будет иметь то или иное решение. Жизнь превратилась в какую-то лотерею. Так, например, во время «акции интеллигентов» мой старший двоюродный брат Вальдемар Гинзбург хотел попасть в число 500 евреев, отобранных эсэсовцами якобы для работы в каунасских архивах, но… Всех их сразу расстреляли. Брата не взяли, так как в списках он был, кажется, 513-м. И он по случайности остался жив.
Эти совпадения так же сложно объяснить, как и то, о чем я уже говорила, – бессилие огромной толпы перед безнаказанным произволом нескольких десятков негодяев, пусть даже вооруженных.
Раз уж я начала о совпадениях, надо рассказать еще одну историю. Поначалу в Каунасе было два гетто – Большое и Малое[75]. В Малом работала инфекционная больница. Отец моего друга Яши Браунса доктор Моисей Браунс был врач-инфекционист[76]. Он часто брал с собой на работу сына-подростка. Как-то утром, это было 4 октября 1941 года, они на пару минут опоздали, и ворота Малого гетто оказались закрыты. Эта случайность спасла им обоим жизнь: именно в тот роковой день нацисты спалили больницу со всеми пациентами и персоналом… Ясно, что существует какая-то судьба, но понять, каким образом она действует, а тем более говорить об этом – невероятно сложно.
Были такие случайности и в моей жизни. Меня раз десять могли пристрелить, но попадались такие белоповязочники или эсэсовцы, которые отнимали часы, издевались, унижали, но не убивали…
Элиэзер «Эли» Визель (1928–2016) – еврейский писатель (автор 57 книг) и политический активист, родился в Трансильвании (на территории современной Румынии). За свое творчество и деятельность удостоен Нобелевской премии Мира. В 1957 г. вышла первая книга Элиэзера Визеля “La Nuit” («Ночь»), основанная на воспоминаниях о пережитом в концлагерях – Освенциме, Буне, Бухенвальде.
Территория Каунасского гетто была поделена на два – Большое и Малое гетто, связанные мостом через ул. Панерю. Малое гетто было ликвидировано 4 октября 1941 г.
Моисей (Мозес) Браунс – врач, отец Якова Браунса. Яков (Йокубас, Джек) Браунс – врач, сын Моисея Браунса. Его воспоминания о Каунасе см. в кн.:
