сыну припасть к месту, где ступала нога сына Твоего Иисуса Христа, – прошептала Лаурета, став на колени перед святым распятием, висевшим у нее в спальне. – Благодарю Тебя, и прошу благословить его благополучное пребывание на Святой земле… – Она сложила ладони под подбородком, устремила взгляд кверху и прочитала каноническую молитву, завершив ее словами: – Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
Лик женщины был светел и ясен. Она представляла себе сына в святой Палестине и городе Иерусалиме, которых никогда не видела, но о которых много слышала от паломников, нередко проходивших через Безье. Ей воображению рисовались величественные картины борьбы Себастьяна с сарацинами и победы над ними под флагом с восьмиконечным крестом, таким же, какой рисовали на своем облачении крестоносцы.
А тем временем Себастьян, вопреки представлениям простодушной Лауреты, вместе с товарищами дрался не с сарацинами, а с единоверцами – православными христианами.
Такого поворота событий, какой совершился по прибытии Себастьяна де Мазаурика и других французских крестоносцев в Венецию для того, чтобы отплыть в Египет, который планировалось использовать как плацдарм для нападения на Палестину, никто не ожидал. Веницианцы подрядились доставить французских крестоносцев по морю к берегам Святой земли. Но поскольку вместо тридцати тысяч рыцарей для участия в крестовом походе в Венецию прибыло вдвое меньше, крестоносцы по причине своей малочисленности оказались не в состоянии оплатить корабли и провиант. Тогда крестоносцам была предложена коммерческая сделка. Вместо платы они должны были помочь венецианцам уничтожить их экономического соперника, портовый город Задар, расположенный на территории современной Хорватии, которая тогда называлась Далмацией.
Крестовый поход в Палестину находился под угрозой срыва, и воины Христовы согласились помочь в штурме и разграблении христианского Задара. На глазах Себастьяна вместо мусульманской крови сарацин лилась христианская кровь хорватов, и Себастьян деятельно в этом участвовал. Ему, как и всем прочим крестоносцам, очень хотелось попасть в Святую землю, легендами о которой полнился весь Лангедок, и этим желанием он оправдывал для себя участие в грязном деле разграбления Задара.
Перезимовать пришлось в Далмации, и Себастьян, томимый скукой и тоской по родине, впал в грех, увлекшись сероглазой славянкой Миленой.
«В конце концов, – думал он, – выбор за меня совершила моя матушка, и Господь меня простит, поскольку знает, что в мыслях у меня ничего плохого не было. Ведь поговаривают, что и сам Иисус Христос не чурался прелестей грешницы Марии Магдалины».
Ересь катаров была широко распространена в Лангедоке, где Себастьян провел детство. И до его ушей не могли не дойти катарские легенды о рождении от Христа детей Марией Магдалиной, которая, якобы переправившись из иудейской Галилеи в Марсель и поселившись во французской Галлии, соседствовавшей с Лангедоком, принесла
