style="font-size:15px;"> – Вы угадали.
– Чрезвычайно заинтригован. Так, может быть, вы загляните завтра в мой магазин часиков эдак в пять? Заодно и с Зиночкой вас познакомлю, моей новой помощницей. Знаете, мне с ней очень повезло. Она не только хорошо разбирается в антиквариате, но и по хозяйству помогает. Не человек, а золото.
– Я рада за вас. Обязательно завтра буду.
– Вот и ладненько. Буду ждать. Спокойной ночи, Танечка!
– Спокойной ночи, Борис Львович! До завтра.
Положив телефонную трубку, я принялась перебирать свой гардероб. Нужно было подобрать что-то такое, что бы выглядело одновременно и нарядно, и скромно и ни у кого не вызвало никаких подозрений. Взгляд упал на тёмно-коричневый панбархатный костюм, сшитый на заказ ещё год назад. На нём я и остановилась. Примерив костюм с кружевной кремовой блузкой, осталась довольна своим выбором.
На следующий день, захватив с собой серёжку с чёрным бриллиантом и купив по дороге всяких сладостей, отправилась в гости к антиквару.
– Чрезвычайно рад вас видеть, Танечка! – поприветствовал он меня, встречая на пороге магазина.
– Взаимно, Борис Львович, – ответила я, вручая ему пакет с гостинцами.
– Это вы зря. У нас с Зиночкой уже всё готово к чаепитию.
Зиночкой оказалась миловидная жгучая брюнетка с модной короткой стрижкой и полными губами, накрашенными яркой красной помадой, лет сорока. Она была довольно полная, но грамотно, если можно так выразиться, одетая, одна из тех женщин, которые недостатки фигуры умели превратить в её достоинства.
На ней был красивый шёлковый балахон с большим пикантным вырезом, открывающим ложбинку между двумя полукружиями пышной груди, надетый поверх удлинённой тёмной юбки с разрезом. Высокие каблуки элегантных туфель удлиняли фигуру и способствовали уравновешиванию неидеальных пропорций фигуры. На груди покоилось янтарное колье, а с ушей свисали длинные серьги.
Борис Львович представил нас друг другу.
– Ну что же, девочки, прошу к столу! – произнёс он торжественно, указав на сервировочный столик у камина, вокруг которого стояли три кресла.
Греющие душу воспоминания, связанные с этим седовласым человеком, и отложенные уже где-то на задворках моей памяти, начали проплывать перед глазами. Я совершенно чётко увидела даму «в платье лилового цвета» и преподнесённый мне Борисом Львовичем урок психологии, а потом и себя собственной персоной в его кабинете за работой, когда безуспешно пыталась перенести на холст сияние жемчуга, и душевные беседы у камина за этим же самым сервировочным столиком. И всё это я именно видела, а не представляла. Как будто кто-то повернул время вспять или начал прокручивать назад плёнку кинофильма.
Мне стало грустно, что теперь Зиночка, а не я сервирует этот столик и коротает длинные зимние вечера в компании Бориса Львовича. И кукушка каждый раз ей, а не мне напоминает о том, что пора уходить.
– Танечка, вы о чём-то
