я раньше Ивану? Один раз. Скоропостижный роман, и меня отправили в виртуальный шредер. Или я сама ушла? Я никогда не могла понять, что произошло. Страдала несколько недель, потом излила свою историю без хэппи-энда на бумагу, то есть в файл Word, вывесила ее в личном блоге и собирала рецензии незнакомых читателей.
Тогда я все-таки решилась отправить файл герою своего рассказа, убеждая себя, что в каждой истории надо поставить точку. У меня же есть право на последнее слово, – так человек, осужденный на казнь на электрическом стуле, просит закурить напоследок.
Ради справедливости я включу в текст повествования еще один рассказ. Вот эта романтическая история, которая произошла со мной зимой в одном из артистических кафе. Как любое литературное произведение, он содержит гиперболы, но вполне достоверно передает представление о художественном восприятии жизни, коим я от рождения грешу. Итак, «Последнее танго». Не стащить название у Бертолуччи я не могла, во мне еще жив журналист, который использует чужие находки для придания значимости и блеска своим однодневным электронным текстам.
ULTIMO TANGO
Из блога Олеси Градовой «Диагноз: Любовь»
– Я не знаю твоего имени, – сказала Жанна.
– У меня нет имени…
– Сказать тебе, как меня зовут?
– Нет.
– Но меня…
– Не хочу я знать твоего имени, – заявил он с угрозой, упершись взглядом в ее глаза. – Нет у тебя имени, и у меня тоже нет. Тут никого никак не зовут. Никого! РОБЕРТ ЭЛЛИ. ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО В ПАРИЖЕ
Я танцевала для тебя. Я отдавалась тебе в танце. Свидетели моего грехопадения подливали мутную жидкость в бокалы и ритмично пилили в тарелках пережаренные стейки. Впрочем, я не знаю, что было в их тарелках, – я видела только твои глаза, эти глаза напротив, через весь зал, поверх десятков голов самоуглубленных друг в друга романтических пар. Это был театр теней, где тенями становились все, кто не попадал в траекторию инфракрасного луча, исходящего из моих глаз.
Ты, традиционно окруженный свитой гламурных девочек, предположительно из сферы медиа или иных престижных сфер, нарочито лишенных белья и одетых в несколько тончайших туник поверх тугих тел, дарил себя всем, – но принадлежал мне. И это было мое решение, моя уверенность – инфракрасный луч, против законов физики, растворял твоих спутниц. На полу оставались только многослойные красно-розовые туники, плоско растекающиеся по паркету, как выплеснутый из граненого стакана брусничный кисель.
Ты шел ко мне через весь зал, сквозь узкий проход между тесно сдвинутыми столиками, задевая сумочки и плащи, висевшие на спинках стульев, которые некогда принадлежали теням. Дерзким и энергичным движением, свойственным танго, прижал меня к себе, потом резко оттолкнул, элегантно перевел во вращение под своей рукой, затем в обратную сторону, придерживая
