не окончил фразу: лежавший у его ног черный пес вскочил и разразился таким свирепым лаем, словно к воротам приближалась сама Хозяйка Зла.
Дагерта обернулась к калитке, поспешно натянув на физиономию лучезарную улыбку, предназначенную исключительно для гостей. Но улыбка сразу увяла, а Кринаш негромко ругнулся и бросил взгляд в сторону топора, всаженного в дубовую колоду.
За приоткрытой калиткой мялись двое парней весьма потрепанного вида. Один, как на посох, опирался на лук со спущенной тетивой. У второго в руке была дубинка, а из-за пояса торчали два метательных ножа.
– Явились! – встретил их хозяин недоброй усмешкой. – Холодом потянуло? Ищете, где зазимовать? Не боитесь, что оглоблей привечу?
На пороге конюшни возник Верзила. Небрежно прислонился к дверному косяку – мол, притомился работник! Но вилы из рук не выпускал.
Дагерта, не отводя глаз от непрошеных гостей, протянула руку к поленнице, нашарила суковатое полено.
– Ну, что так неласково – «оглоблей привечу»? – примирительно сказал смуглый косоглазый парень с хитрой рожей. – Повстречай мы тебя на лесной тропе, поучтивее бы вели беседу! Или забыл, как мы на этом самом дворе клялись тебе в вечной дружбе?
– Не в дружбе, – брезгливо уточнил Кринаш, – а что не станете пакостить моей семье и гостям. Ни тебе, Бурьян, ни шайке твоей поганой, ни атаману вашему я другом сроду не был.
– Да ладно, какая разница! – еще дружелюбнее продолжал Бурьян. – Главное, ту клятву дали, верно?
Суровая Дагерта хихикнула, как девчонка. Она прекрасно помнила, чем завершилась затяжная война с шайкой. Кринаш тогда ухитрился похитить атамана из-под носа у его дружков. И пообещал утопить Хвата в отхожей яме, если ватага не поклянется впредь не посягать на его имущество, на его близких и гостей…
– А я вам ни в чем не клялся, – широко улыбнулся хозяин. – Не надейтесь здесь зимовать, я лучше троллей на постой пущу. И закройте калитку, пока мой пес от вас блох не набрался… А ну, цыц, Хват, пошел в будку!
К удивлению Кринаша, разбойничьи физиономии расплылись в довольных ухмылках.
– Слышь, Горластый, Кринаш пустобреха назвал Хватом! – обернулся Бурьян к своему молчаливому приятелю. – Оно, конечно, верно, да только не обидно ли для псины?
Горластый кивнул.
Дагерта недоверчиво глядела на разбойников. Верзила хмурился. А Кринаш первым сообразил, в чем дело. Откинул голову, расхохотался, ударил себя ладонями по бедрам:
– Он все-таки смылся от вас? С добычей, ясно-понятно? Ай да Хват! Ну, ловок! Такой на эшафоте у палача удавку стибрит! Я ж вас остерегал, дурни вы лесные!
Пес лаем вторил этой восторженной речи.
Разбойники пристыженно маялись за калиткой. Им самим было непонятно: почему не заподозрили главаря в коварных умыслах? Не зря Хват норовил в одиночку припрятать самую ценную добычу! Говорил, так добро целее будет. (Поэтому, кстати, лесная братия так дружно выручала вожака из плена. Если бы он
