девяносто третьего года.
Я оглядел территорию перед входом в гостиничный домик и примерно сориентировался, где мне лучше будет припарковаться. Небольшая асфальтовая парковка вблизи от главного входа была рассчитана примерно на пять или шесть машин. Я остановился справа от дорожки, выложенной бледно-красной брусчаткой, которая вела прямо ко входной двери. Она разделяла парковку на две равные части. Слева от неё стояли две машины. А с самого края – какой-то странный грузовичок с деревянным бортом не более чем сорок сантиметров в высоту, выкрашенный в синий цвет. Это был «Zuk 11-a» польского производства не ранее одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года выпуска. Во многих местах краска вздулась и потрескалась, на дверях и порогах проступила сильная ржавчина. В целом «рыжики» присутствовали на всех металлических частях автомобиля.
Убрав ногу с педали газа, я ждал, когда моя машина подкатится поближе к небольшому бордюру, который отделял лужайку перед домом от асфальтового покрытия. Скрипнув тормозами, машина окончательно остановилась. Свет фар освещал путь до входной двери. Я осмотрелся по сторонам, но кругом не было ни единой живой души. На лобовое стекло накрапывал дождик.
– Какая мерзкая погода, – подумал про себя. – Сейчас открою дверь, выйду из машины и попаду в это бездушное пространство. Через минуту одежда на мне полностью промокнёт, и я буду ощущать, как мокрая футболка противно ёрзает по телу, а прохладный ветер усиливает дрожь.
– Не хочу, – мысленно одёрнул себя в тот же миг, когда логически нужно было выйти из машины. – Вам ни за что не заставить меня выходить из тёплой машины туда, где никто не ждёт. Получив молчаливое подтверждение окружающего мира, обхватив затылок руками, я откинулся на спинку сиденья. Повернув голову налево, просто стал смотреть в темноту. Кроме силуэтов машин и безжизненного леса ничего не видел. Моё сознание через секунды начало проваливаться в сон, но мысли ещё вертелись в голове. Иногда мой взгляд отвлекали быстро катившиеся по стеклу капли дождя, но они уже не могли вывести мой разум из состояния, погружающего в сон. Веки казались такими тяжёлыми, что приходилось предпринимать усилие, чтобы они не упали чёрным занавесом на глаза. Я как мог пытался бороться со сном. Но физиология или просто человеческая усталость, постепенно вкрадываясь в сознание, брала верх над уплывающей бдительностью.
Глава 3
Проснувшись от шума проливного дождя, я открыл глаза и немного потянулся. Поясница ответила острой болью.
– Так странно, – подумалось мне. – Ведь она никогда не беспокоила.
Какое-то чувство пустоты накатило волной, как будто рядом с берегом проехал скоростной катер. И как выяснилось, неспроста, так как Александра рядом не было, а на его месте лежала записка: «Не стали тебя будить, пошли осмотреться. Когда нам вручат меню, то мы тебя разбудим…». Что означало это троеточие?
Я обернулся посмотреть
