решающему (но свободному!) бою проходил по трем направлениям с учетом исключительного долготерпения нации. Прежде всего экономическое: ликвидация производства, замораживание зарплаты, безработица, рост цен (все это при постоянной болтовне о благоприятных тенденциях в экономике и постепенном росте благосостояния), рост платы за квартиру, коммунальные услуги, телефон. Мои агенты взяли на вооружение изобретенную мною экономическую теорию: создать рынок для 2 % населения, а остальные вполне могут сосать лапу. Питание и пища только для 2 % – разве это не гениально? Думаешь, это экономически невозможно, Джованни? Разве не могут 2 % граждан обмениваться товарами и услугами, оставив за бортом остальных? Вспомни греков и римлян, создавших демократический строй, основанный на рабском труде, разве это не образец для подражания, друг мой? И я закрутил дальше экономические гайки, пытаясь преодолеть долготерпение народа.
Второе направление – политическое, то есть скобление кинжалом таких болезненных ран, как потеря статуса великой державы, игра на постоянных оскорблениях со стороны Запада, на вымаливании у него помощи, льющейся потоком в карманы упомянутых 2 %; миллионы беженцев из бывших республик, вопли русских из нагло прихваченных Украиной Крыма и Севастополя, страдания соотечественников в Казахстане, Прибалтике, на Кавказе. Я рассчитывал, что тут они начнут воздвигать баррикады, но оказался полным дураком: никого это не колыхало! А ведь римские женщины, только прослышав, что издан закон, запрещавший им носить украшения, тут же в возмущении сбежались на Капитолий!
Тогда я взвыл от ярости и пошел на крайнюю меру: я развязал войну, причем не где-нибудь на Кубе, а в Чечне. Я рассчитывал, что война перекинется на всю страну, я думал, что кровь убитых юношей возмутит народ, и тогда мы легко пойдем на президентские выборы и выиграем их с подавляющим большинством. Опять попутал меня Ильич со своим перерастанием империалистической войны в гражданскую! Чтобы совсем озверели, я инспирировал беспрецедентные террористические акты в Буденновске, Кизляре и других местах, кровь лилась рекой, ненависть к нашим правителям росла пропорционально смертям молодых солдат, шарик раздувался, и я ожидал, когда он лопнет.
Третье – психологическое – направление моего плана предусматривало постоянное воздействие на мозги нации наших газетенок и телевидения. Причем выбирал я то, что погаже. Трансляция мордобитий в парламенте, обливания друг друга соком (Жириновский – Немцов), публичное вынесение на всеобщее обсуждение всяческих мерзостей, вроде сожительства дочки с папашей или совокупления педерастов с детьми. Иногда эту мерзость разбавляли псевдопатетикой вроде оптимистических рассуждений толстухи диссидентки о прелестях нынешней жизни, это совершенно запутывало мозги, особенно, когда она специально выпускала из жирных щек крупные капли пота.
Вручение дорогих призов, конечно же, умопомрачительная реклама дольче вита, чтобы еще не подохшая часть нации грызла
