«в народе», затем имя закрепили официально.
– Подайте, подайте ветерану Горендвальдской битвы! – к инспекторам тянул руки, оканчивающиеся плошками, седой мужчина. Длинный пепельный чуб на лбу аккуратно разделялся, обрамляя третий глаз, закисший, отчего глаз щурился и постоянно моргал. Кроме плошек и глаза, в остальном это был обычный человек, даже в меру упитанный.
– Битва прошла девяносто лет назад, сколько же тебе тогда было, ветеран? – не сдержался Владимиров.
– Да пошел ты, умник! – тут же оскалился трехглазый.
Самое хлебное место для попрошаек, естественно, было у стены дворца, поближе к воротам. Однако оттуда просителей, естественно, гоняли. Вот они и обосновались, так сказать, на подходах.
– Милок, подай на пропитание, сыновей забрали на войну, некому позаботиться на старости лет.
– Держи, мать. – Парень в потрепанной военной форме опустил пару медяков в платок сухонькой старушки, без видимых уродств.
– Благодарю, пусть пребудет с тобой милость Атомных богов. Добрые господа, не проходите мимо, подайте на еду матери трех… – Нищенка подняла глаза, встретилась взглядом с инспектором Владимировом. Тот подмигнул ей.
– Привет, Сера, уже не промышляешь в торговых?
Старушка пожала худыми плечами:
– Возраст, пальцы не те, а ты, я слышала, в убойный перевелся, мокрухами теперь заведуешь.
– Ага.
– В наших краях по работе или как?
– Или как, Сера, или как.
Они прошли дальше. Ульрике зашептал на ухо Владимирову:
– Надо было расспросить ее, может, в их… гм… среде, что-то видели, слышали, знают.
– Расспросим, – кивнул инспектор, – обязательно расспросим, как и после всех предыдущих убийств, но не здесь. На людях никто с нами разговаривать не станет, даже если знает. К тому же эти ребята и кто стоит за ними понимают, в случае чего можем взять любого и приписать ему что захочется. Убийства, такие убийства, без поживы, не их рук дело, и они невыгодны ворам и попрошайкам, так же как и нам. Если бы что знали, мне уже сообщили тем или иным способом.
Улица Чудес называлась так, потому что количество измененных попрошаек на ней превышало все пределы. Кого здесь только не было: двухголовые, четырехрукие, совсем без рук, но с крыльями за спиной. У одного из попрошаек – Владимиров заметил – к туловищу крепилось аж шесть ног: две босые, на остальных сапоги разных расцветок, фасонов и степени изношенности.
– Подайте…
– Помогите…
– Пусть пребудет с вами милость Атомных…
– Откуда столько измененных? – Младший инспектор только и успевал, что одергивать полы фирменного сюртука, в которые вцеплялись руки, клешни, щупальца.
– Вестимо откуда – из Двора Чудес.
– Но ведь… это недешево.
– А попрошайничество, парень, вообще серьезный бизнес, особенно рядом с дворцом.
– Но
