отлично понимала, что ее рассуждения носят характер более чем дилетантский – и все же она хотела поделиться ими с Марком, но тот именно в эту минуту словно стряхнул с себя оцепенение, спрыгнул с возвышения и пошел к стене за спиной Валерии. Она осторожно спустилась по довольно крутой лесенке в три или четыре ступеньки и последовала за ним. Большую часть стены занимал пульт: какие-то циферблаты, экранчики, мигавшие разноцветными огоньками индикаторные окошечки, клавиши, кнопки, все это не говорило Валерии ничего, единственное, ясно было, что хозяйство это работает, экранчики светились, по ним пробегали всякие кривые, окошечки вспыхивали и гасли… Марк смотрел куда-то вверх, она проследила за его взглядом и увидела небольшое табло, на котором горели цифры. 17.8. 2508. несколько секунд она смотрела непонимающе, потом до нее дошло. Дата! 17 августа 2508 года?! У нее закружилась голова, и она схватилась за Марка, чтобы не упасть.
– Спокойно, – сказал тот.
– Но как же? – прошептала она. – Ведь энергетически… – у нее сорвался голос, и она умолкла… собственно, продолжать не было необходимости, Марк, конечно, и так понял, что она хотела сказать.
До сих пор в будущее удавалось проникнуть лишь на несколько дней, дальнейшее продвижение требовало колоссальных затрат энергии, в тысячи раз больше, чем путешествия в прошлое, и энергоемкость возрастала в геометрической прогрессии чуть ли не с каждым часом. Объяснить это было сложно, народ попроще, те же журналисты, например, начитавшись, наверно, научной фантастики, утверждали, что в будущее их просто не пускают, но ближе к сути дела подошли, видимо, отец хронофизики Паскаль и его ученики, по мнению тех причина была в неоднозначности будущего, если прошлое выглядело сложившимся целым, как бы монолитом (памятником, подумала Валерия, впервые познакомившись с хронотеорией, или мемориалом, где могли бы быть выбиты бесчисленные имена ушедших), то будущее имело альтернативу, вернее, множество их, и число возможных вариантов развития возрастало по мере удаления от исходной точки. Валерии случалось читать популярные статьи, в которых все это обосновывалось, приводились и примеры из истории, например, гибель при падении со споткнувшейся о камень лошади Друза, приемного сына Августа, талантливого полководца, успешно покорявшего германские племена, немало историков полагали это падение судьбоносным, положившим конец римским завоеваниям в Германии, что определило дальнейший ход истории. И множество подобных камней могло быть разбросано на пространствах будущего, соответственно, огромное число факторов определяло тот его вариант, который будет реализован… Пример считался хрестоматийным, но Валерии, как историку, в этом виделось преувеличение, дело, по ее мнению, было не в камне или лошади, а в непокорном нраве германцев, Рим и позднее рождал талантливых полководцев… Впрочем, многовариантность будущего отрицать было бы нелепо, это лежало на поверхности, и все прочие объяснения
