смотря на «победу» Мавр и сам сомневался в правильности своего решения, да и решений всех своих в целом. Он помнил глаза отчаявшихся снаружи, что ждут добрую весть, о нашедшемся чуде, все верят, что оно приведет их в лучший из миров. Там за кровавыми облаками, явно есть что-то лучшее, чем на этой земле.
Стены вновь задрожали, а то, что он сказал в прошлом, внезапно ветром обернулось и умчалось прочь, а ведь много времени и не прошло, или наоборот прошло, после этого эксцесса.
Как бы то ни было небольшой отряд двинулся дальше, разрывая паутину прошлого, одержимые лихой идеей своего самоизбранного командира и огню, что вёл их за собой. Мавр помнил обрывки своей цели, что он хотел найти нового «родившегося» или, что лучше, увидеть процесс «рождения», однако, чтобы это дало, было пока не ясно. Странно, что в одночасье его мысли стали иметь барьер. Он не мог переступить его так, чтобы остальные участники не слышали этого полнейшего провала. Все звуки были покрыты инеем, а дыхание окутано льдом, всё прошлое стиралось и это было заметно.
Возможно, после того как рассеется иллюзия, наложенная на таинство внедрения, и все воочию увидят сам процесс «рождения» всё изменится, изменится полное восприятие этого мира. И тогда это и будет, Единственный аргумент на грязные выпады опустошенных; чистые доводы, что будут бить им в ответ на их гнусные изречения и насмешки.
Разбитое зеркало, стоящее неподалеку, вросшее пылью в пол, отчетливо давало понять им, что всё имеет конец, но только не здесь, начав собираться по-новому и через некоторое время вновь рассыпаясь с глухим, характерным звуком, что был синонимичен крику непонимания и полного обескураживания от всего происходящего.
По мере своего продвижения, хотя они и не понимали особо движутся они или нет (каждый делал свои собственные отметки на стенах, однако после небольшого промежутка времени все они пропадали, а потом вновь появлялись только в другом месте месте) свет впереди становился все ярче и ярче. Вдруг они увидели яркое свечение. Такого никогда еще не было даже воздух здесь начал переливаться! Красный, белый, синий так и струились где – то впереди. Это были шары, представляющие из себя сгустки сферической энергии, что пестрели невероятной и приятной гаммой. Именно ею они манили и завораживали шествующих. Даже из далека, каждый в них видел что-то свое, что-то особенно личное и неприкасаемое, что отдаёт особенным запахом оттуда, где всё ещё не забылись их судьбы. Это были такие вытянутые в разные стороны, с ручками и ножками – червячки, что ползут туда, где их быть не должно, и радужное объятие окутывало их с головой под видом беспечности, и слезы наворачивались на их глазах, а после застывали в виде сталактитов, при этом бездушно карябая общие своды мироздания.
Между тем всё стало несоизмеримым. Пропорции (хотя это место никогда не являлось эталоном пропорциональности) стали искажаться и даже воздух будто наполнился геометрическими частицами.
Никто и никогда не встречался лицом к лицу с архитекторами
