явились при свете дня. Слава опять вспомнила ту красную дверь, длинные коридоры и стук приближающихся шагов.
Из груди девушки вырвался сильный крик, словно раненая птица погибала в терновнике. Вскоре были слышны лишь тихие всхлипы. Плечи слегка подрагивали, она вытирала ладонями лицо, делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь восстановить дыхание, но ничего не помогало – перед глазами стояла всё та же злополучная красная дверь. Некоторые воспоминания способны нас уничтожить, поэтому, хорошо, если срабатывает механизм блокировки памяти. А если не срабатывает? Если ты помнишь всё, как с этим жить? Девушка медленно встала, держась за стену здания, поправила растрепавшийся хвостик и смятую юбку и побрела домой.
А в это же время, в другой части города, такие похожие и такие разные, Мироспас и Златомир быстрыми шагами мерили дорожки городского парка.
– Так и какими судьбами тебя сюда занесло? – начал Мира.
– А никто не отменял Вечный поединок! – быстро ответил Златомир.
– Злат, да зачем вам этот Даниель? У него самая обычная судьба.
– О! А разве не ты, дорогой брат, всегда говорил, что важен каждый человек? – сказал он.
– Да, верно, но… – он не успел договорить.
– Так вот мы и стараемся, – перебил его брат, – ненужных и неважных в этом мире нет. И вообще, – он сделал паузу, – из надёжных источников я знаю, что вас не должно быть на этой миссии.
– Не понял, – искренне удивился Мироспас, и его лоб нахмурили морщины, – а это, прости, что значит?
– А это тебе не у меня надо спрашивать, а у вашего «Великого и Могучего»! Ха- ха, – Златомир был удовлетворен своей шуткой и громко рассмеялся.
– Братец, что-то ты не договариваешь, как будто дело касается тебя лично, – сказал Мироспас, а Златомир ухмыльнулся, – и держись от неё подальше! – пригрозил он.
– Крайний раз это я тебе говорил подобное, – сказал Златомир.
– Ой, избавь меня от своей напускной суеверности! Слово «крайний» используют только русские пилоты вместо слова «последний», чтобы не накликать беду и смерть. А ты бессмертный! – раздражался он.
– А как же быть ближе к людям? Понимать их привычки, обычаи и суеверия? На тебе, кстати, великолепный шарф, хочу заметить! – он ударил прямо в цель, зная любовь своего брата к людской моде.
– Ближе к людям? Да будь твоя воля, ты бы их всех перестрелял! – горячился Мироспас.
– Но разве неинтересно, перед выстрелом, узнать того, в кого стреляешь? Это не война, брат, это – охота!
– Ты никогда не ценил человеческую жизнь, – вздохнул Мироспас.
– А ты, значит, ценил? – сквозь зубы процедил Златомир.
Братья пристально посмотрели друг на друга, как будто пытались увидеть в зеркале все свои изъяны. Они и правда были противоположным отражением друг друга. «Семью не выбирают, но порой хочется иметь либо других родственников, либо вообще быть сиротой», – такие мысли часто
