исторические явления и закономерности – их просто невозможно спроецировать непротиворечивым образом на существующие средства мышления в силу несоизмеримости масштабов исторического процесса и ограниченных средств анализа и моделирования.
ПИТИРИМ СОРОКИН:
«Все существующие теории этого рода несут в лучшем случае знание нескольких разбросанных «частиц» всей социокультурной совокупности, не раскрывая нам многого об их взаимных отношениях, их месте в общей совокупности или об этой совокупности в целом. Такое знание явно недостаточно и вполне ограничено. Оно напоминает знание некоторых несобранных кусков детского конструктора. Загадка остается нерешенной, несмотря на знание ее частей»[6].
Тем не менее модели строятся и успешно используются для решения третьей задачи – ведь модель, помимо того, что она создает иллюзию понимания исторических феноменов, многократно превосходящих по своей сложности самого исследователя, еще и включает в себя управленческий аспект: модель выделяет точки воздействия на реальную систему (игнорируя при этом другие управляющие «входы в систему»), формирует инструменты управления текущей реальностью и дает возможность получить реальный результат.
Если модель становится общепринятой, то на какое-то время проигнорированные «входы» уходят в тень и модель становится пригодной для решения оперативных задач (и управленческих, и пропагандистских), при этом тот, кто использует «теневые» точки воздействия, получает определенное преимущество – его действия незаметны. Отбором управляемых характеристик руководит явная или неявная цель и, выбирая аналитическую модель, следует отдавать себе отчет в том, какие цели ставятся по отношению к системе.
Если целью является сохранение стабильности, то выделяются факторы ее поддержания, постоянные характеристики, которые можно обнаружить в ее истории; если аналитика проводится в контексте развития или выживания, то выделяются именно эти линии; если аналитика призвана ускорить разложение и гибель, то отбираются модели, позволяющие выявить механизмы, ограничивающие время жизни исторического образования. Собственно, это один из способов управления сознанием политических и культурных элит: выделение одного из аспектов, истолкование его как главного и единственного и тем самым превращение его в доминанту. Последующая работа с доминантой, ее дифференциация и развитие ведут к тому, что модель подменяет собой моделируемую сущность и на какое-то время становится фактором управления – все, что ей противоречит, вытесняется в фон.
Историческая аналитика всегда направлена на конструирование будущего и поэтому избираемая модель не только истолковывает историю, выделяя структуры и закономерности, но и отбирает элементы и операции для последующего конструирования. Из прошлого выбираются те элементы, которые станут строительным материалом будущего. Проект по отношению к прошлому всегда конструктивен: прошлое не обнаруживается, а создается. Создается не в фантазиях, а опираясь на специально
Pitirim A. Sorokin. Harvard University. Sociology of Yesterday, Today and Tomorrow // American Sociological Review, December 1965, Vol. 30. № 6. – Pp. 833–843. Русский перевод: Сорокин П. Социология вчера, сегодня и завтра // Социол. исслед. 1999, № 7, с. 115–124.
