времени вода,
Не за земля, и свет уже не тот,
Наверно, это просто листья осыпаются, когда
Обманом осень лето в плен берет.
И вот бессильный дух почти зачах,
И все вокруг – как мрачная тюрьма.
Наверно, это просто холод минус сорок по ночам,
Когда упрямо зверствует зима.
1991
Наташе Г.
Египтянка
Пусты тарелки и стаканы,
И в рюмки нечего налить.
Ты поднимаешься с дивана
И резко хочешь уходить.
Подходит наглый тридцать пятый,
Чтобы забрать тебя с тобой.
Ты возвращаешься куда-то,
Возможно, даже не домой.
Ты вся в сомнительной элите
И веришь, что скатилась вниз,
Но как фальшив и беззащитен
Твой полный грации цинизм,
И ты разматываешь дерзко
Клубок израненных страстей.
В страданьях умирает детство,
Так ты становишься взрослей.
С тобой все нормы бесполезны,
И чтоб преодолеть обман,
Я лгу, когда бываю трезвым,
И прав, когда бываю пьян.
Пускай в глазах твоих сомненья,
Конечно, я банален, но
Я все отдал бы провиденью,
Чтоб нас опять свело оно.
Опять с тобою расставанье,
А встреча – через триста лет.
Остался лишь воспоминаньем
На кухне запах сигарет.
Замолкла наша полупьянка,
Пластинка робко унялась.
Прощай, прощай же, египтянка,
Ты слишком рано родилась.
1991
Наташе Г.
По мотивам Бусона
В жизни своей мы обязаны многим
Встречам, автобусам, людям, судьбе.
Ты – как цветок на разбитой дороге.
Я – словно ил в замутненной воде.
В ранних морозах и пасмурной дымке
Только тебя мне увидеть дано.
Ты – как пятно на засвеченном снимке,
Я – как статист в надоевшем кино.
Дни и часы и секунды, быть может,
Робко бегут, не крича о конце.
Ты – как мороз, пробежавший по коже,
Я – как больной, потерявший рецепт.
Трудно гадать о каком-то итоге,
Жить без тебя, доверяясь судьбе.
Ты – как цветок на разбитой дороге,
Я – словно ил в замутненной воде.
1991
Наташе Г.
Девочка
У нас с тобою разные манеры,
Мы говорим на разных языках.
В общеньи
