или маме. Но отчетливо понимаю этот поток лицемерия и лживо натянутых улыбок. Они холодные, бесчувственные и предельно отталкивающие люди.
Таким образом, поспешно длились дни. Они сменились месяцами, а годы стоя у порога, обивали с обуви снег. Я становлюсь подвижнее и стремительно любопытной. Многие вещи приносят огромный восторг и колоссальную радость от открытия новшеств и запредельных для меня сооружений. Я поражаю и поражаюсь. Меня удивляют и удивляются мной. Всё вокруг вертится и откладывается на подкорке.
Бабушкина каша с плотными комками и старый холодный горшок, на который мне приходится справлять нужду. Аромат супа со слегка подгорелым луком, сухой запах комнат в которых провожу половину активного дня, а также холодная, но удобная кровать, застеленная старым прочным бельём серовато-белого цвета. Окна, стены, пол и мебель, пожилых и абсолютно безвкусных времен. Это жильё моей бабули, Галины Ивановны, или как мы ее все называем Бабушка Галя.
Она вырастила и воспитала трёх дочерей. Надежду, Веру и Любовь. Любовью зовут мою маму. Бабушкины руки привыкли к работе, упитанные ноги уверенно шли творить дела, для приемлемого существования. Она давно закрыла дверь в дорогу собственного счастья и живёт лишь, даря счастье другим.
Я не забуду ее седых волос, стриженых практично и короче, крепких пухлых рук и твёрдого характера. Но не смотря на этот аккомпанемент, она покладистая и добрая, веселая и снисходительная.
Трудно припомнить матерную брань или долговременные алкогольные застолья. Она так наивно и по-детски радуется мелочам и абсолютно искренне встречает, и провожает гостей. Она не может ничего предложить кроме интересных рассказов и вкуснейшего пирога с чаем. Бабушка не бранится даже с дедом, как это принято считать банальным и обыденным. Она любит всех, кто её окружает, но проявляет эту самую любовь индивидуально и по-разному. Ведь мало кто заслуживает любезных пожеланий в путь. Бабушка крайне не тактильный человек, как большинство стереотипных бабуль. Она не таскает меня за щёки, не душит чрезмерно крепкими объятиями и не имеет привычки вытирать слюной моё запачканное лицо. За это, наверное, я, отчасти, ей благодарна.
Ненароком и вскользь, я парою слов опрокинула про деда, который тоже живёт в этом доме. Это второй бабушкин муж. Петро Григорьевич. Про него тоже ничего плохого сказать не могу. Обычный лысеющий дедуля. Его руки покрыты родинками, морщинами и армейскими татуировками. Любитель приложить «за воротник» и глаголить древние небылицы под картишки со своими братьями по стакану. Разбрасывает домино и частенько приходит домой в приличном «под шофе». Время от времени дед рассказывает о неком доме заморском в два этажа, в который мы обязательно поедем. В своих детских мечтах я красочно представляю этот дом и заочно «бронирую» уютную комнату в нём. Дед довольно редко совершает мужские порывы в сторону домашнего хозяйства и облагораживанию
