ложу, расположенную на втором ярусе.
Аурелия была одета в свободный плащ из тончайшего белого кашемира, приоткрывавший только ее лицо под тенью капюшона и край синего платья. Лишь благодаря необычайной элегантности, даже в таком объемном и просторном наряде она сохраняла изящество и грацию. Остановившись напротив двух молодых людей и повернувшись к ним спиной, она ждала дону Фирмину.
– Разве она не прекрасна? – спросил Морейра у своего товарища, говоря так, чтобы его услышал не только он, но и Аурелия.
– Она ослепительна! – ответил Сейшас. – Но мне она кажется призраком.
– Я тебя не понимаю!
– Она напоминает мне женщину, которую я когда-то любил и которая умерла. Это сходство меня отталкивает.
Слыша этот разговор, Аурелия сохраняла невозмутимый вид. Морейра подошел к ней, чтобы поприветствовать ее, и подумал, что в словах его друга была доля истины. Действительно, нечто сверхъестественное было в прекрасном бледном лице Аурелии.
Наконец поднялась дона Фирмина. Любезно ответив на приветствие Алфредо, Аурелия прошла мимо Фернандо, словно не заметив его, и направилась в ложу.
VIII
Свой первый визит к Сейшасу Лемос расценил как весьма удачный.
Старик в некотором смысле был оптимистом и верил, что сама природа наделила человека непреложным инстинктом искать и находить выгоду. Поэтому ему казалось невозможным такое развитие событий, при котором молодой мужчина, находясь в здравом уме, мог бы отказаться от богатства. Тем более если это богатство само постучалось в двери его обветшалого дома на Богадельной улице, а потом, взяв счастливца под руку, предложило ему разместиться на мягких сиденьях экипажа, готового доставить его в особняк, находящийся в Ларанжейрас.
Лемос знал, что писатели, желая придать драматизма сценам своих романов, клевещут на род человеческий, приписывая некоторым людям подобные нелепые поступки, но считал, что действительность такого не допускает.
«Неужели кто-то откажется от ста конто? – думал он. – Разве что если на это есть веские причины практического характера. У Сейшаса таковых нет, а его пустые слова о сделках и торге – не более чем вздор. Что ж, господа моралисты, расскажите-ка мне, что есть наша жизнь, если не торговая лавка? Что делают люди от рождения до самой смерти, если не продают и покупают? Чтобы родиться на свет – нужны деньги, чтобы умереть – еще больше денег. Богатые сдают в аренду свою собственность, а бедняки сдают, если не продают, самих себя».
Таким образом, убежденный в том, что у Сейшаса нет, как было сказано, «веских причин», чтобы отклонить полученное предложение, Лемос рассматривал его первый отказ как пример притворства или же робкого сопротивления, которое добродетель оказывает соблазну. Впрочем, он надеялся, что через несколько дней взгляды Сейшаса изменятся в благоприятную для него, Лемоса, сторону.
От Сейшаса
