style="font-size:15px;"> – Тебя ведь уже предупреждали, верно? Завтра скажешь, что выполнял секретное задание. Как обычно: патрули, пути снабжения, опорные пункты. Спросят о подробностях, свали на Двира, он сержант, из вас двоих старший по званию.
– Я понял, – кивнул Дмитрий.
– Молодец. – Ротный снова покачался с пятки на носок, – Ты не расслабляйся. Вернешься, огребешь сполна.
– Есть не расслабляться! – Дмитрий полушутливо вытянулся.
– До завтра, – бросил Бар-Цион и шагнул к двери. Пнул ногой гулкое железо. По ту сторону завозились, зазвенели ключами. Дверь приоткрылась.
Бар-Цион вдруг повернул голову к Дмитрию и подмигнул:
– Добро пожаловать в клуб!
Ротный плечом отодвинул полицейского и вышел в коридор.
Дмитрий снова откинулся на матрац. За окном стихали привычные звуки военного лагеря. Интересно, мелькнуло в голове, сколько солдат дрыхло на этом драном тюфяке… турецких, английских, теперь вот израильских…
Он почему-то вспомнил тот день, когда впервые услышал о Бар-Ционе. Их, совсем еще зеленых солдат НАХАЛ дернули в окопы прямо с сельскохозяйственных работ. Назревало очередное осложнение на границе с Сирией. Соседям не понравились работы по осушению озера Хула и окружающих болот.
Два дня с Голан в Галилею со страшным воем летели "чемоданы". Разрывы шарахали где-то позади, в тылу, откуда бухала в ответ батарея 155 миллиметровых гаубиц.
К вечеру второго дня все стихло. Сирийцы успокоились. Наутро Голанские высоты снова превратились в пасторальные холмы. Внизу, в долине камикадзе-кибуцники вывели в поля свои обшитые листами брони трактора и принялись наверстывать упущенное.
Пехота загорала в траншеях. Солдаты курили, травили байки, резались в карты и в шешбеш, гадали, когда их отпустят по домам. К полудню над позициями повисло невидимое напряжение. Забегали и засуетились офицеры. У штабного блиндажа блеснуло на солнце зеркало, кто-то торопливо брился. В тупиковом ответвлении траншеи, служившей полевым сортиром, мелькали лопаты, устраняя источник "благоухания".
– Зуб даю, – Адам ткнул Дмитрия локтем в бок, – начальство едет. Ради кого-то другого хрен бы стали дерьмо присыпать.
Никто с этим утверждением не спорил, но увидеть самого начальника генерального штаба они как-то не ожидали.
Даян неторопливо шел по обратному склону холма, скрытый от глаз сирийцев каменистым гребнем. Он что-то оживленно обсуждал с сопровождающими его офицерами. Единственный глаз живо поблескивал под козырьком фуражки.
Молодые солдаты с интересом пялились на генерала. И только взводный, сержант Арье Гнлад, в оригинале грузинский еврей Георгий Гатиашвили, а для близких друзей просто Гоша, сидел на снарядном ящике и невозмутимо стругал ножом ветку оливы.
Когда Даян и сопровождающие офицеры скрылись в штабном блиндаже и солдаты начали расходиться, Гоша ухмыльнулся и проворчал:
– А ведь Бар-Цион когда-то обломал Даяна, да еще и при
