пока не разделается со всеми нами. – Он поднял голову, переводя взгляд с одного лица на другое. – И наверное, будет прав. Гравуа и Патлен заслужили смерть. Но не Дюмотье.
– Она была агентом тайной полиции, как и они. – Клеопатра пожала плечами.
– Как и мы. – Губы Тамплиера под маской изогнулись в угрюмой гримасе. – Она была бойцом и сражалась за то, во что верила. Она не должна умереть так вот бесславно.
– Мы всегда повторяли себе, что у нас нет выбора. – Карнавальная Маска следила взглядом за фигурой в светлом платье, мелькающей среди танцующих. За своей старшей дочерью. – Они победили. А мы стали монстрами, коими они пытались нас выставить. Мы…
Мужчина, одетый в костюм Генриха VIII, остановился рядом с нишей и заглянул за занавеску. На Клеопатре была надета накидка из собранной складками ткани, под которой отчетливо просматривалось молочно-белое тело и грудь с позолоченными сосками. Она обрела богатство, торгуя собственной красотой. Генрих VIII окинул Клеопатру оценивающим взглядом и похотливо облизнул губы.
Палач поднял свою секиру, тронув пальцем край лезвия, и Генрих VIII поспешил ретироваться.
Когда он ушел, Клеопатра произнесла:
– Слишком поздно. И так всегда. Что будем делать?
– Мы можем остановиться, – тихо произнес Палач.
Стоящие за занавеской люди многозначительно переглянулись. Они понимали друг друга без слов. Четыре французских шпиона, скрывающиеся под личиной графского внука, вдовы барона, грубовато-добродушного военного и известной куртизанки.
– С меня хватит, – произнес Палач. – Это конец. Когда придет очередное письмо, я просто проигнорирую его.
– Конец. – Карнавальная Маска вновь посмотрела на дочь. – Больше никогда. Чего бы это ни стоило.
Тамплиер склонил голову.
– Жюстина Дюмотье станет последней жертвой. – Клеопатра вновь переключила внимание на танцующих.
– Если, конечно, она умрет, – сказала Эми.
– Все мы были слишком прилежными учениками, – произнесла Клеопатра. – Тот нож наверняка был отравлен. Она не дотянет до утра.
– Не могу поверить, что это сделал один из нас.
– А вот я поверю с легкостью, – сказала Клеопатра. – Нам всем доводилось убивать. Даже тебе, милая Эни. И ты всегда использовала для этого нож.
Глава 5
Двадцатью четырьмя годами раньше
Париж
Июль 1794 года
Жюстина назначила встречу возле гильотины. Нет, она вовсе не была кровожадной. Просто там, на площади, они не привлекут к себе внимания.
Сегодня она была одета как служанка. Голубое платье из саржи, белый передник и простенькая кружевная косынка. В таком наряде девочка терялась средь толпы, как муравей в цепочке своих собратьев.
Жюстина была слишком юна, чтобы претендовать на благородное звание камеристки. Тринадцатилетняя
