Ивановной. Потому как она его совершенно не возбуждает – ну ни на йоту. А если приходится кое-когда исполнять супружеские обязанности, то тогда воображает себе наш герой лифтовую сцену из «Девяти с половиной недель» – и с большим трудом добивается ненужного результата.
Но не спит – не значит не ревнует. А то ведь у нашей старой пьющей бабы то и дело, откуда ни возьмись, поклонники появляются. Тут один прыщавый еврейский мальчик повадился было во Дворец ездить. Как ни зайду – он в Розовой гостиной чуть не на коленях у Капитолины сидит. Предлагал ей в какую-то Силиконовую долину (это где, кто-нибудь знает?) поехать – развеяться после наших снегов. И только еще не хватало, чтобы после пяти лет мучений Капитолина своего законного супруга на молоденького афериста променяла. Ведь если выкинут из Дворца раньше самого срочного срока – это какой же вселенский срам настанет! Это значит – забыть и про море, и про красавиц, и про бар «Негреско», где мы с компанией старых друзей должны собраться однажды, чтобы выпить – за День избавления – весь их чертов черносмородиновый «Пастис».
Нет, конечно, тяжелой жене своей В. В. ничего не сказал – потому что боялся даже покоробить ее. Но с дерзким мальчишкой – покончено. Рома с Валей постарались – подпоили его как-то в дорогом кабаке и кокаин в карман да и подсунули. Ну, дальше было понятно что. Может, и жалко молодого еврея, но дело в другом: не возжелай чужой жены, даже если она игриво кокетничает и тонко играет с тобой.
Да, кстати, уже подают десерт. Капитолина Ивановна зевает. Супруг за весь вечер не промолвил ни слова – только скрежетал костями рябчиков и тюленей. Сначала, правда, хотел рассказать какой-то пошлый анекдот – что-то про новые дорогие сортиры Villeroy & Boch, и там еще было слово «мочить». Но рассказывать вовремя передумал – все ж таки она не просто жена ему, но и мать.
Ладно, ничего. Пускай не верят. У нас все получится, так или иначе.
И тут В. В. скривился, как будто от сильной внезапной боли. Он всегда вспоминает об этом – между пряным десертом и изысканным диджестивом, пахнущим детской микстурой. Сколько раз давал себе слово забыть – и все не выходит!
Это случилось два года назад, в Париже, на пресс-конференции по поводу садово-паркового искусства. Вылез какой-то прыщ в потертых джинсах, как будто из газеты «Либерасьон». И прямо так неподцензурно спросил:
– Профессор, говорят, вы женаты на женщине много старше себя. Это что, эдипов комплекс?
Повисла пауза. Но, стиснув фарфоровые коронки до сотен сот атмосфер, В. В. отвечал коротко и железно:
– Такие люди, как вы, перекупленные и перепроданные многократно, вечно твердят, что это – эдипов комплекс. А это – любовь!
И, очарованные медленным ужасом его, замерли в почтенном смирении тогда все наличные журналисты и журналистки.
Но с тех пор ни один щелкопер, ни один бумагомарака не пересекал порога Дворца вечного блаженства. А если хотел пересечь – то ботинки
