бытия. Благодаря этому в романе устанавливается параллелизм не только между Соней и Дуней или Полечкой, но и между Соней и самим героем, между Раскольниковым и Мармеладовым, Лужиным, Свидригайловым, между Соней, Лизаветой и маляром Миколкой.
Ощущая глубокое отчаянье и беспокойство, терзаясь сомнением, испытывая страх, ненависть к своим преследователям, ужас перед совершенным и неисправимым поступком, Раскольников более внимательно, чем прежде, приглядывается к другим людям, сопоставляет свою судьбу с их судьбой, ищет в их жизни решения вопросов своего собственного существования. Каждый человек, появляющийся на страницах романа, входит в него поэтому под двойным знаком. Он является не только новым, вполне самостоятельным характером, но и новой гранью в раскрытии основной социально-психологической проблематики романа, своеобразным социально-психологическим «двойником» главного героя, оттеняющим, углубляющим и проясняющим его образ и смысл его нравственных переживаний.
Жених сестры Раскольникова Петр Петрович Лужин – ограниченный, расчетливый и трезвый делец-приобретатель – является в романе антиподом Раскольникова. Еще до своей первой встречи с ним Раскольников разгадал корыстолюбивую, черствую и бессердечную натуру Лужина, глубоко возненавидев его. И, однако, сталкиваясь с Лужиным, Раскольников с отвращением убеждается, что как это ему ни противно, между ним и Лужиным есть и точки соприкосновения. Лужин – не просто себялюбивый, расчетливый делец. Свой образ действий он пытается оправдать при помощи принципов политической экономии и практически-утилитарной буржуазной морали. Как заявляет Лужин, преимущество новейшей буржуазной экономической науки состоит в том, что она освободила человека от ложной идеи любви к другим людям и от сознания нравственного долга личности перед обществом. Отбросив в сторону всякую мораль, она провозгласила, что единственная обязанность человека заключается в заботе о «личном интересе», который должен стать основой и гарантией «всеобщего преуспеяния». Выслушав рассуждения Лужина, Раскольников неожиданно сознает, что эти принципы являются, в сущности, более низменным вариантом его собственных взглядов, вульгарным опошлением его «идеи». «А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать», заявляет он Лужину, устанавливая общность между ними обоими. Достоевский заставляет тем самым героя ощутить близость между его «наполеоновской» теорией и экономической теорией Лужина. Обе они, хотя и на разных уровнях, как сознает писатель, формулируют взгляд, лежащий в основе не одних теорий буржуазных экономистов, но и всей жизненной практики буржуазного общества, возводящего каждодневные убийство и грабеж собственниками многих сотен и тысяч обездоленных людей в «нормальный» закон жизни.
Сходную роль для переоценки Раскольниковым его «идеи» имеет его знакомство с другим «двойником» – Свидригайловым.
Авантюрист-помещик
