в ее носу. Мысли никак не хотели выстраиваться в ровную линию, и теперь девочка барахталась между ними, то и дело ухватываясь руками за одну, а после тут же ее отпуская и принимаясь за другую. И так снова и снова, пока особо сильная волна не захлестывала с головой, погружая под воду ее тело и не позволяя ей вырваться, а некогда спасительные островки тыкались в живот, грудь и ребра, отдаваясь в ушах мерзким бульканьем.
– Я… – пробормотала рыжеволосая, когда комната перестала казаться темным морским дном, и перед глазами чуть посветлело. – Это долгая история, – загадочная улыбка разорвала продолжительную паузу, и, усевшись ближе друг другу, «юные леди семьи Робертсонов» тихо перешептывались, время от времени поглядывая на приоткрытую входную дверь.
***
– Черт возьми, ты серьезно? – Хлоя силой подавила рвущийся наружу смешок, и тут же прикрыла рукой рот, понизив голос. – Нет, ты это серьезно, правда? Так заморачиваться из-за какой-то подковы?
– А вдруг она ему нужна? – парировала Рэйчел, уперев кулачки в щеки и поджав губы. Теперь идея возвращения найденного показалась такой непрочной, с каждым словом все более и более расшатывающейся из стороны в сторону башней, готовой обрушиться на маленькую голову. – Вдруг эта какая-то дорогая ему вещь, что-то вроде моего блокнота или твоих наушников? То, без чего ему ОЧЕНЬ ПЛОХО? Или это не его вовсе, и он должен вернуть ее в срок, иначе возникнут проблемы, а теперь…
– А теперь успокойся, пчелка. Ты слишком сильно беспокоишься из-за пустяков, – прервала ее блондинка и встала с кровати, чуть не стянув вслед за собой одеяло. Посмотрела на себя в зеркало, глубоко и широко зевнула и засунула стопы в мягкие тапочки. – Выпьем чаю?
Рэйчел недоуменно посмотрела на сестру, уже направившуюся к двери, и прошептала:
– В такое время?
– По-моему, время – полная чушь, согласна? С какой стати кто-то поставил временные рамки на наши действия? То есть завтрак должен быть утром, а вечером – исключительно ужин и ничего кроме? Глупости – вот, что я думаю. А если кто хочет покончить с собой, неужели он будет дожидаться определенного часа? Нет, потому что в этом нет смысла, – выпалила Хлоя, переходя с шепота на недовольное тихое ворчание и обратно. Голос ее из мягкого и певучего сразу стал грубее и звучнее, таким, что каждое сказанное слово вдалбливалось в подсознание собеседника, а затем крутилось в нем и отдавалось эхом в ушах. Но, осознав, что немного заболталась, и разговоры о висельниках-самоубийцах на ночь могут плохо повлиять на детскую психику, она добавила, как бы извиняясь или оправдываясь:
– Чай поздней ночью гораздо вкуснее.
Рэй весело сверкнула глазами, спрыгнула с мягкой простыни, поддаваясь свойственной всем детям беззаботности, и сестры направились в сторону кухни, едва сдерживая рвущиеся наружу смешки и не переставая грозно «шикать» друг на друга, как будто только это способно было усмирить хотя бы одну и приглушить разгорающееся внутри веселье,
