старую немку Алису Бертольдовну Шмидт. Она чуть не упала в обморок. Нечто подобное много лет спустя можно было увидеть в фильме Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника».
Что касается голубя, то с ним случилась вот какая оказия. Утром перед школой я вышел на террасу и услышал за окном громкое воркование, хлопанье крыльев. Там, на небольшой пристройке шла яростная драка голубей, которые обычно прилетали к нам кормиться и посидеть на заснеженном подоконнике. Одна пара была совсем ручная. Рыжий голубь настолько привык, что садился мне на руку и брал с ладони. А тут что-то пошло не так. Глянул вниз, там сизая голубка недвижно лежит на досках, а рядом идет суровая битва. Двое крупных самцов дерутся не на жизнь, а насмерть. Еще вчера голубка была жива, но я уже тогда заметил, что она не в себе, то и дело чихает, трясет головой. Видно, простудилась и заболела. Думал, поправится, но в стае, значит, решили по-другому.
Бывалые голубятники знают, что у пернатых есть закон, по которому они сами убивают больных собратьев, чтобы остановить заразу и уберечь остальных. У них даже имеются санитары, выполняющие роль палача. Один из таких экзекуторов и прилетел сюда, чтобы привести в исполнение вынесенный накануне приговор. А рыжий встал на ее защиту. Он не отошел от своей избранницы даже тогда, когда палач нанес последний удар.
Рыжий сидел рядом с мертвой голубкой и смотрел на меня, как бы прося о помощи. Он ничего уже не хотел есть, не пытался улететь. Вечером он исчез, но утром снова появился на прежнем места и сидел так же понуро, как в момент утраты своей подружки. Стало жалко, и я взял его домой, потом в школу, чтобы показать ребятам. Вот, собственно, и всё.
Пал Палыч ходил на работу в одних и тех же хромовых сапогах, галифе и гимнастерке, перетянутый офицерским ремнем «комбат» со звездой на медной пряжке, изящными шлевками и тренчиками, не хватало только портупеи. Когда он являлся перед строем в парадной форме, редко кому из школяров неробкого десятка удавалось не дрогнуть и сохранить то дерзкое выражение лица, какое проступает на пожелтевшей групповой фотографии тех лет. Хулиганы боялись его, как огня, а отличники почитали как божество и носителя высшего разума. Нагоняй я, конечно, получил, но на этот раз деспотичный хозяин кабинета, выставляя меня из дверей, сказал: «На вот лучше почитай»
Он дружил с моим отцом и нередко обращался к нему с просьбой помочь то инвентарем, то продовольствием для учителей, то краской… Оба директора как представители власти и номенклатурного сословия, по мере сил и возможности старались сеять разумное, доброе, вечное среди подрастающего поколения. В дни больших праздников – Октябрьской революции или на День Победы отца звали на пионерскую линейку.
Выступая перед юными ленинцами с пламенной речью, он докладывал об успехах совхоза «Кудиново» в посадке картофеля, увеличении поголовья крупнорогатого скота, о выполнении и перевыполнении плана по сдаче государству свинины, овощей и молока. Последний раз я видел Пал Палыча где-то в 90-х. Он говорил, что пишет воспоминания, как во время войны в совхозе при моем отце заложили
