себя книгами, масленая лампа, утянутая у охраны из подсобки, давала достаточно света, ну, по крайней мере, мне. Приняв обычный облик Кицунэ, с несколькими флягами травяных зелий, листал талмуды. Сомневаться в том, что наблюдения Нариуса о неестественности смены внешности, характера и поведения говорила о возможно допущенной ошибке при обряде и нестабильность может быть как моим билетом назад, так и на тот свет. Последние, отрицать было нечем, ведь подобных инцидентов в наших краях не было прежде. Искать ответы наугад бесило, ведь ведущая только сказала факты новоиспечённой лисицы, оставив столько вопросов.
Пыльная книга, написанная на одном из старых диалектов Львовхчерепах, была изрядна, потрепана и местами слова стёрлись временем и старанием какого-то существа. Пятна на странице были маслеными и темно-серыми, возможно пару сотен лет тому назад их, можно было бы свести бытовой магией, но кто же уследит за такими масштабам печатных рукописей.
– Ффффух – тяжкий выдох эхом прошёлся вдоль полок.
Полезного было мало, ведь как оказалось, любые обряды по сливанию индивидуальны и зависят от большого количества мелочей. А так как я совершенно не знаю эту девушку, то не могу по стандартной формуле вычислить дезактивацию. Но есть и другая проблема, которая с каждым днём всё больше и неминуемей. Через год после данного взаимодействия, мы станем одним целым. Именно к тому моменту я смогу начать говорить со зверем и хвостами. На данном этапе, они меня игнорируют по заверению талмуда, так как не могут найти связь с изначальной хозяйкой. И для того чтоб взять под контроль способности, мне предстоит их призвать и одолеть, чтоб они подчинились. Так как каждый хвост прежде был живым существом и имел свой характер, то она победила их, но не я.
Закрыв книгу, не много невежественно отодвинул ее ногой, от себя подальше. Обхватив колени, уткнулся в руки лицом и совсем не смущаясь, заплакал. Когда-то давно последний раз делал подобное, прижимаясь к груди отца. Моего заботливого и умного папы, он любил меня больше жизни. Перед глазами вспыхнула та картина, торговая площадь увешенная флагами всех планет. Большой праздник урожая, много разномастных лиц, голосов и звонкого смеха. Его теплая рука на моем плече и последние пошлые шуточки, мгновение лишившие меня смысла любить кого-либо ещё. Каменный гигант оступился, вместо того чтоб уменьшиться он попробовал удержать равновесие, но не устояв сделал шаг назад не посмотрев. Сильный толчок в плечо и коричневая живая стена, опустилась с хрустом на выложенную плитку. Молодой парнишка, рыдающий и тянущий руки к месиву из которого были различимы крылья.
Горькие горячие слезы, обжигая кожу, стекали по лицу, смачивая собой джинсы на коленах. Затрудненное дыхание громкими всхлипами разносились в режущей тишине. Вся боль и тоска впервые вырвались с тех пор, беспомощно деря душу. Прохладное нечто легло на мою макушку, ярость охватила меня за мгновение и выскочив с огненным шаром в руке наперевес. Я смотрел на призрачную лису, она сидела совсем близко, и не боясь пламени, что язычками начало расходиться
