капучино. Дети пситеррора.Дети грязи и разврата, наготы, раздора.
Дети капучино. Дети «время-деньги».
Дети фитнеса, протеста и уродства в сленге.
Дети капучино. Дети путешествий.
Дети извращенства, гомосексуальных шествий.
Как вы мерзки все же, дети капучино!
Вы больны, противны, злы. Вы неизлечимы.
«Дзесьці шчасце маё згубілася…»
Дзесьці шчасце маё згубілася,
Мяне блытае задаволенасць.
Мару, каб многае зараз забылася,
Каб загінула ўвогуле стомленасць.
Трэба крочыць далей, наперад.
І змагацца патрэбна заўседы,
Супраць зла, супраць новага мэра,
Не чакаць непатрэбнай няўзгоды.
І я крочу далей, і з усімі сябрую,
І кахаць мне людзей падабаецца.
А калі дастаю зброю і крыўдую,
Думай так: дык ён проста гуляецца!
Я жывы. Не забыў сваю родную мову.
Мне краіна магутнаю снілася.
Ведай: зробім для ўсіх пабудову,
Хоць і шчасце маё згубілася.
«Дикие нравы буйной головы тебя отчаянно выбрасывают вон…»
Дикие нравы буйной головы тебя отчаянно выбрасывают вон.
Шепча от злости, брызгая слюной, ты выделяешь яд.
Я продолжаю досаждать тебе, уехав, уж полгода, за кордон,
Я продолжаю унижать, и бить, и ненавидеть – все подряд.
Тебя пленили безголосые чудовища и шоу с телеканалов,
Тебя свернуть в фольгу беспечия и дурости – легко.
Тебя манили идиоты, идиотки, диссиденты, маргиналы,
Все нравилось тебе, что я презренно отвергал плевком.
Ты тихо в пол глядела, когда тебе кричал о равнодушии,
Ты обижалась, если я не церемонился со злости со словами.
Привыкла из себя делать ребенка с переломанными вмиг игрушками,
Не замечая, что сама виновна в том, что взрослые тебя сломали.
Ты так же сильно любишь творчество Есенина,
Как я не нахожу в нем стоящего знамени любви!
Мне кажется, что между нами изначально все было потеряно,
И зря я не ушел, когда ты в первый раз сказала «Уходи».
И я старался изменить тебя, старался, как умел.
О да! Конечно, я совсем не идеальный – волк, раз вою!
Даже не знаю, жаль или не жаль, что дальше дорисует мел,
Мой странный путь, где нет больше тебя со мною.
«До боли знакомый маршрут истоптанным кедам не страшен…»
До боли знакомый маршрут истоптанным кедам не страшен,
И если уж честно, чем старше и больше избит, тем он краше,
И если останусь совсем одиноким, как в пятницу и воскресенье,
Приму этот груз, как положено. Да, я сорняк среди этих растений.
Да, я таким был всегда и всегда в некой мере им буду,
Но зачем же молоть это все, собирать в одну сту́пу?
Не знаю, зачем вы так рветесь со мною сегодня сжигать мосты,
Ведь я к вам давным-давно сам охладел, давным-давно сам остыл.
