с трудом контактировали с персоналом. Позже трудолюбивые и организованные японцы неплохо освоили русский язык и заслужили доброжелательное отношение персонала лагеря и администрации. Здесь даже не представляли, что проделывали с живыми людьми в Маньчжурии эти внешне невозмутимые и церемонные господа. А вот отношения с немцами у японцев оставались прохладными. Генералы вермахта проявляли к своим бывшим союзникам высокомерие, не считали их равными себе. Японцы с немцами не контактировали, хотя корпуса находились рядом. Немцы в общении были более раскованными, японцев отличала сдержанность. В кухне у них были свои предпочтения. Им предлагали на выбор хлеб или рис – они выбирали рис. Им нравилась треска, панированная в сухарях, и не нравился салат из ромашки. Ромашка не смогла заменить привычные для японцев хризантемы. По воспоминаниям очевидцев, условия содержания японцев были замечательными. СССР в то время придерживался конвенции по содержанию военнопленных. Вокруг корпусов была огорожена достаточно большая территория – парк бывшей барской усадьбы, где пленные гуляли…
Из материалов НКВД: «Среди пленных был юноша по имени Юдзи. Ему было всего 16 лет. В его обязанности входило считать, сколько зараженных мошек может упасть на человека с самолета». Юдзи Курусима был санитаром-лаборантом филиала отряда №731 и, имея специальную подготовку, принимал участие в культивировании бактерий холеры, сыпного тифа и других инфекционных болезней, а также в испытаниях бактериологических снарядов.
Курусима был самым молодым узником, как и одним из самых юных душегубов «Отряда 731». Его отобрал лично Сиро Исии, который курировал парня и считал, что тот далеко пойдёт. Именно этого санитара-лаборанта он откомандировал для связи с полковником Хисаси Уэмурой, у которого было задание Генерального штаба координировать работу трёх отрядов бактериологов и химиков в Маньчжурии. Юдзи был старательным, нравился Уэмуре, и в свою очередь считал их с Исии духовными отцами и учителями. Старик Уэмура даже рассказывал ему много историй о начале своей карьеры в русско-японскую войну, о работе в качестве разведчика в императорской России, а затем в Берлине вплоть до Первой мировой войны. Видимо, десятилетия молчания тяготили полковника и в лице юного Курусимы он обрёл благодарного слушателя, который как бы исповедовал его накануне ухода. Поэтому, когда советские войска подошли к Харбину, именно Курусима был последним, кто видел Уэмуру в торжественный момент совершения обряда самоубийства сэппуку. Полковник завещал юноше свой большой фамильный меч и наказал спастись и выжить, чтобы продолжить начатое дело во имя великого будущего Японии. Юдзи сжёг все свои бумаги, которые он методично вёл в «Отряде 731», однако решил вести дневник. Ему разрешили продолжать его и в спецлагере №48 при условии, что все записи не покинут пределы заведения. Сейчас Курусима перечитывал
