Николая Александровича, старшего брата государя, бывшего до своей смерти от чахотки в 1865 году в Ницце наследником российского престола. Вот, говорят, вышел бы государь! да Бог не дал… Николай был по любви обручен с датской принцессой Дагмарой и написал ей всего более тридцати писем, весьма приватных. Письма эти исчезли вскоре после того, как автор их умер. А принцесса – что было неожиданно для многих – передала руку и сердце, как бы по наследству, новому цесаревичу, а ныне российскому императору Александру Третьему. Теперь Дагмара – императрица Мария Федоровна; с государем у них удивительные семейные отношения, и память о первом женихе, любимом брате государя, лишь скрепляет их брак. А тут какой-то парижский негодяй предлагает купить у него те, забытые, похищенные письма! Держись, мэтр, не переоцени себя…
Фиакр довез его до самого тёмного квартала Рю де ла Гласьера и остановился. Было безлюдно, освещенных окон почти не видать. На другой стороне улицы ярко горело огнями ночное кафе для местного сброда. Оборванные, полупьяные люди сидели за столиками и пили свое печально известное «синее вино»[30], громко разговаривали, ругались, кто-то пел. Место было небезопасное, и возница крайне неохотно согласился подождать барона четверть часа, и то лишь получив заранее плату, включая обратный проезд, с хорошими чаевыми.
Войдя в парадное, Таубе нос к носу встретился с консьержем – крепким мужчиной совершенно бандитской наружности, даже со шрамом на горле. На стойке за его спиной лежал кастет. Консьерж внимательно, настороженно осмотрел ротмистра и сделал шаг назад, к стойке. Заглянул в какую-то бумажку.
– Мсье Засурски?
Таубе молча высокомерно кивнул.
– Подымайтесь, вас ждут.
И сразу же запер на засов входную дверь и встал возле нее, скрестив волосатые руки на груди.
Таубе, одернув щегольской редингот, помахивая изящной, с серебряным набалдашником, тростью, двинулся вверх по лестнице. Она отвратительно визгливо и громко скрипела при каждом его шаге. Знакомый прием…
Дойдя до дубовой двери, ротмистр требовательно и властно стукнул в нее дважды и вошел в кабинет мэтра. Просторный, полуосвещенный, какие-то мраморные голые девки по углам, шкаф со сводом законов, старинный камин в углу. Сбоку дверь – поди, за ней какой-нибудь сюрприз в виде парня с револьверами. Что ж, при его ремесле вещь обязательная…
Мэтр Д'Ашэ не спеша, с достоинством поднялся из-за стола, фальшиво-приветливо воздел руки:
– Мсье Загурски, полагаю?
Стряпчий был одет в легкомысленную полосатую визитку; лысый, толстенький, с неприятно бегающими глазками и нелепым «мушем»[31] на подбородке, потное лицо, короткие пухлые пальцы.
– Засурский, с вашего позволения. Где прикажете сесть? Нам понадобится не более четверти часа.
Д’Ашэ усадил гостя на стул спиной к неприметной дверке, сам уселся в кресло напротив, поправил съехавшее пенснэ.
– Я, честно
«Синее вино» – дешевое и плохое вино для плебса.
Пушок под нижней губой; введен в моду Наполеоном III.
