мне, что есть три основных режиссерских ступени. Первая – деспот-тиран, это низшая ступень режиссуры, вторая – режиссер-гипнотизер, который обволакивает артистов, зачастую провоцирует их, это сложная ступень, не все до нее добираются. А третья – высшая – это режиссер-философ, такими были Эфрос, Товстоногов, Олег Ефремов, Питер Брук, люди, которые стратегически влияют на нашу профессию, сдвигают тектонические пласты, так сказать, сдают карты на мировом уровне.
Ушел Олег Николаевич, и МХАТ сильно изменился. Табаков скорее министр-администратор, свое дело знает классно. Но он не режиссер, сам не ставит. Я не помню при нем громких прорывов, какими в свое время стали «Чайка» или «Иванов» со Смоктуновским, или «Так победим!» с Калягиным-Лениным. Уверен, что любому, даже самому большому художнику стоит задумываться над тем, кто станет его преемником…
Ну а по окончании института из нашего курса образовался театр «Современник-2» под руководством все того же Михаила нашего свет Ефремова. Он всегда был лидером, отец воспитал его абсолютно свободным человеком, что большая редкость: народ наш изломан и измучен, рабство в него въелось накрепко. А в Михаиле его совсем нет.
Слова о том, что природа отдыхает на потомках талантливых людей, совсем не про Ефремова-младшего. Он с детства рос в театре, лучше всех нас соображал, как эта махина работает. Еще в Школе-студии поставил спектакль «Пощечина» по произведениям Юрия Олеши, получилось здорово. Мы возили его и в Германию, и в Грузию. С этой постановки, можно сказать, и начался театр-студия «Современник-2». Галина Борисовна Волчек дала нам такой шанс. Конечно же, она приютила молодняк у себя во многом потому, что Миша был сыном создателя «Современника». Мы имели возможность работать в выходные дни, а еще когда ее труппа уезжала на гастроли или уходила в отпуск. Пахали как оглашенные, все делали сами. Нам интересен был хлесткий, наглый, эпатажный политический театр, мы смело высказывались на злобу дня.
На сцене все было созвучно нашему настроению. Поставили «Седьмой подвиг Геракла», где герой Никиты Высоцкого чистил Авгиевы конюшни. Позже появился спектакль по мотивам пьесы Шварца «Тень», там все происходило на помойке. Женя Митта придумал замечательную декорацию: драный, грязный забор с октябрятской звездочкой и спартаковской эмблемой по центру, перед ним – мусорные баки, в которых живут герои. Стали искать реквизит. И вот часов в пять утра, когда весь город спит, на Чистопрудном бульваре раздались страшный грохот и отчаянная ругань: это артисты театра «Современник-2» тырили баки, причем брали похуже – мятые, исцарапанные. Потом залезли в них, отмыли (ох и вонища была внутри!) и установили на сцене.
Я играл в «Тени» главную роль – Ученого, по общему мнению, хорошо. Славка Невинный был моей Тенью. Спектакль шел под песни Цоя, тогда он только становился известным. Витя приезжал в театр, сидел на репетициях, обедал с нами в буфете. Он не был великим, оказался простым, доступным, «звездочку» не ловил. Ее ловят многие, вопрос, как это пережить – с большими или меньшими потерями для себя?
