воевать с немцами на многих фронтах и в разных городах: под Кировоградом, Минском, на Украине; мы освобождали от немцев Польшу, вели бои за Данциг, брали в Восточной Пруссии её столицу – Кёнигсберг и ряд городов северной Германии. Третьего мая 1945 года с боями дошли до немецкого города Нойштрелиц, что в ста двадцати километрах к северо-западу от Берлина, и там, встретившись с американскими войсками, бои свои прекратили. Война для меня окончилась.
Я благодарен судьбе за то, что во время войны остался жив. Меня ранили один только раз, да и то не тяжело. Жаль только своих друзей-товарищей по совместной адской работе на войне, которые погибли на поле брани.
Без какого-либо перерыва, без выходных и отпусков мне пришлось отслужить в армии и отработать на фронтах войны больше семи лет. В июне 1946 года я демобилизовался из армии в звании старшины, домой привёз три ордена и три медали. После к фронтовым прибавилось ещё девять правительственных наград.
После демобилизации я приехал к своим родственникам – переселенцам из Молого-Шекснинской поймы – в Рыбинск. Поступил на моторостроительный завод в качестве слесаря-сборщика реактивных авиационных двигателей. 33 года отработал на одном месте. В бесчестии и недобропорядочности меня никто упрекнуть не может.
Часть 1
Былая жизнь дикой природы поймы
Приход весны и водополицы
Широко и торжественно приходила весна в Молого-Шекснинскую пойму. Как и повсюду на северо-западе России, предвестниками её были грачи. С середины марта, когда солнце начинало улыбчивее греть северные земли, птицы большими стаями летали над сонными дорогами, садились на них, галдели и разгребали конский помёт, отчего дороги становились тёмно-бурыми. Покормившись таким образом перепрелыми зёрнами овса, прошедшего через лошадиные утробы, грачи под ветер улетали в лес и там, нахохлившись, коротали ещё длинные и морозные мартовские ночи. Любимыми местами гнездования грачей были высокие берёзы и осины, росшие поблизости от крестьянских строений.
Ещё высоко от земли скользили лучи мартовского солнца. Но днём они изрядно обогревали крыши домов, припекали бугорки пойменных полей. За околицами деревень, на лугах и полях появлялись проталины. Снег на буграх таял быстро. День ото дня проталины росли, темнея освобождённой от снега землёй. На них появлялись жаворонки, которых в пойме было великое множество. Едва оторвавшись от земли и часто размахивая крыльями, они начинали заливистую песню, поднимаясь под свой аккомпанемент в зенит весеннего неба. Там, в вышине, утолив свою песенную жажду, жаворонки камнем устремлялись вниз и снова садились на облюбованное место, чтобы, отдохнув, повторить всё сначала.
Барашки облаков плавали в весеннем небе и уже собирались в кучки, светясь кристальной белизной. Они уплывали вдаль, к горизонту и, словно айсберги холодного моря, показывали оттуда свои причудливые шапки. Воздух над землёй поймы звенел такой чистотой и был так прозрачен,
