к «атомным» секретам, а тем более конспирации в общении он не испытывал, то в течение недели, пока группа советских специалистов пробыла на территории АЭС в Три-Майл-Айленде, Ольга и Аркадий все несвободное время провели вместе.
Аркадий, наслышанный о бедности населения СССР и неустроенности детей, оставшихся без родителей на просторах Советского Союза, вдвое большего по населению, чем в США, пытался завести разговор о возможности усыновления им «советской сироты».
Аркадий не знал русского языка, Ольга же владела «объектным» английским отлично. На уровне ядерной терминологии проблем не наблюдалось. Однако на бытовом разговорном уровне Ольга «плавала», и это приводило Аркадия в умиление.
К своему удивлению, в общении с американцем русская девушка не обнаруживала и капли педантизма, сухости и заскорузлости.
Ни с того, ни с сего Аркадий обнаружил в ней родственную душу, в частности в отношении преданности избранной профессии.
В поведении человека мало предсказуемого. Каким образом зарождается симпатия, наука объяснить не может.
Однако Арни и не пытался что-либо объяснять себе до того момента, когда влюбленные оказались в одной постели и девушка спросила в упор:
– Аркадий, Do you love me? (Вы любите меня?)
В вопросе Ольги повеяло такой непосредственностью, что у Аркадия перехватило дыхание.
Проще простого было ответить банальным: I love you!
Но эти три слова ни в коей мере не передавали того обилия эмоций и впечатлений, которые нахлынули на молодого физика. Ему импонировали и тело, и запах тела, и лучезарные глаза, и обаятельный рот.
Конечно ему пришлось произнести эти три слова и не один раз. Он даже коверкая русский язык произнес заветное для девушки: «Милая, я люблю тебя!»
И все же о состоянии влюбленных говорили не слова, а жаркие объятья и чувственные прикосновения.
Вопрос о наличии sex & love в английском понимании этих слов в СССР сам собою отпал.
Зря! Уточнить надо было, поскольку в Советском Союзе строили коммунизм и на мелочи не разменивались, разменивались людьми.
* * *
Странное дело, Ольга практически не пользовалась ни косметикой, ни парфюмерией. У неё просто не было на это денег, столь скромными были её командировочные в долларах. Впрочем, судя по всему не было и такой привычки. У влюбленных свое восприятие запахов и биополя партнера.
Более того, когда ей приходилось проходить, через дегазационные камеры и шлюзы на территории АЭС, она представала перед молодым мужчиной как Венера с картины Сандро Боттичелли, облаченная в костюм радиационной защиты.
Хрупкость жизни в условиях регулируемой (сумасшедшей) ядерной реакции придавала отношениям двух физиков вселенское значение.
Дело дошло до того, что камеры дегазации они старались проходить вместе, чтобы как можно дольше быть неразлучными.
Но чем большие пространства и препятствий они преодолевали, тем меньше времени оставалось
