второе же настолько цепко ухватилось, что даже при желании не утратишь. И вот впервые за полгода я взял в руки кисточку и краски, сам себя поразил не на шутку, ведь поклялся перед многими знакомыми и творцами, что больше даже не дотронусь до них. Тогда на том вечере я решил открыть себя в чем-то новом. Быть художником наскучило и, чтобы не превратиться в живого овоща, мне нужны были перемены. Хочется отметить, что решимостью поразил самого себя, много топчутся на месте в сомнениях всю жизнь, а я за две минуты размышления сделал выбор. Многие, как и ожидалось, кричали мне в спину, что буду жалеть, а я им в укор только облегчение почувствовал.
Срисовывая неизменную в мозгу картинку, я вспоминал мои первые шаги в изобразительном искусстве. Когда мне было 12 лет, бабушка всерьез задумалась о моей внешкольной жизни. Я проводил много времени за компьютером, играя в стрелялки с друзьями по сети. Ей казалось, что портиться не только мое зрение и усугубляется сколиоз, а еще детская психика извращается кровью и страданием, которые исходят из экрана. Как я говорил ранее, моя бабушка была учительницей, преподавала украинский язык и литературу. Повезло мне (хотя не уместно рассматривать в этом случае фортуну, потому как все было решено с того момента, как я прочитал первое слово) учиться в той школе, в какой она работает. Долго бабушка общалась с учителями на счет меня, все выискивала мои таланты. Физрук только и делал, что критиковал меня. В младших классах жаловался бабушке на то, что я балованный, позже он заявлял: «Хиленький он, пусть на лавочке сидит. Дети смеяться не будут, да и мои нервы целее будут». С тех пор мое одиночное пребывание в тени сверстников стало стилем жизни. Лишь Нонна Леонидовна, учитель по изобразительному искусству, не раз говорила бабушке, что у меня талант к рисованию. Соответственно она дала совет отдать меня в художественную школу. Бабушка на радостях, что, наконец, нашла применению моему свободному времени, послушалась совету, и уже со следующего дня в компьютер я играл только по выходным. Художка стала для меня в прямом смысле вторым домом. С понедельника по пятницу все пять лет я мчался туда, убегая залечивать раны, которые причиняла мне обычная школа. Безусловно, заслуга в моем рвении к постоянному посещению художки лежит на плечах учительницы, которая там работала, Ирины Альбертовны. Конечно, она не была улыбающейся тетушкой и не раздавала конфеты за хорошие работы. Ирина Альбертовна имела авторитетный вид, несмотря на свой маленький рост. Очки предавали ее лицу строгий вид, но сама никогда не повышала на кого-то из моей группы голос. Даже, когда по ее лицу была видна усталость от просмотра картин некоторых бездарных личностей, она по-доброму с вздохами помогала придать хоть какой-то красоты. Из всех учителей, которые пытались меня чему-то научить, эту я хочу помнить всегда.
Всего два часа мне понадобилось, чтобы закончить картину. И вот на холсте можно было увидеть семью: муж, жена и две их дочки. Во время написания картины я даже не обратил внимания на персонажей. Только
