несчастного зулуса, ударил его оземь и, наступив своей огромной ногой ему на грудь, обвил хоботом нижнюю часть его тела и разодрал его надвое. Мы бросились к нему, почти обезумев от ужаса, и принялись палить в слона как попало, пока он не повалился рядом с останками несчастного зулуса. Что до Гуда, он сейчас же вскочил и в отчаянии ломал руки над телом отважного мальчика, который пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти его. Даже я почувствовал, что мне точно что-то сдавило горло; а уж кажется, человек бывалый. Омбопа стоял и созерцал огромный труп мертвого слона и изуродованные останки бедного Хивы.
– Что ж, – произнес он наконец, – он мертв; но зато он умер как мужчина!
V
Наше путешествие в пустыне
Мы убили девять слонов, и нам пришлось употребить два дня, чтобы вырезать бивни, перетащить их на место и тщательно закопать в песок под огромным деревом, которое было заметно издали на несколько миль в окружности. Это была удивительно богатая добыча слоновой кости. Я такой просто не припомню, если сообразить, что каждый клык весил средним числом от сорока до пятидесяти фунтов. Насколько мы могли судить, одна пара клыков того великана, который убил бедного Хиву, весила около ста семидесяти фунтов.
Что касается самого Хивы, мы зарыли то, что от него осталось, в норе муравьеда и, по обычаю, положили с ним ассегай, чтобы ему не пришлось оставаться безоружным на пути в лучший мир. На третий день мы отправились дальше в надежде, что когда-нибудь вернемся и откопаем свою слоновую кость. После длинного, утомительного путешествия и целого ряда приключений, которых не сто́ит описывать, мы добрались в свое время до селения Ситанда-Крааль, настоящего исходного пункта нашей экспедиции, расположенного вблизи реки Луканги. Как сейчас помню наше прибытие в это место. Направо виднелись разбросанные хижины туземцев, несколько каменных лачуг для скота и ниже, у самой воды, полоски обработанной земли, на которой эти дикари высевают свои скудные запасы зернового хлеба. За рекой расстилались обширные луга, поросшие высокой травой. Налево лежала широкая пустыня. Казалось, что селение стои́т на самой границе плодородной местности, занимая последний клочок удобной земли. Под самым местом нашей стоянки протекал небольшой ручеек, а за ним возвышалась каменистая покатость, та самая, на которую карабкался бедный дон Хосе Сильвестра двадцать лет тому назад, вернувшись после своих бесплодных попыток проникнуть в Соломоновы копи.
За этой покатостью начиналась безводная пустыня, поросшая каким-то дрянным кустарником.
Когда мы разбили лагерь, вечер уже приближался, и огромный огненный шар солнца склонялся в пустыню, наполняя все ее неизмеримое пространство разноцветными огнями лучей. Предоставив Гуду распорядиться устройством нашего маленького бивака, я позвал с собой сэра Генри, и мы взошли на вершину каменистого склона, который поднимался против нас, и остановились, обозревая пустыню. Воздух был очень чист и прозрачен,
