еще раз дал волю чувствам.
…Речка сделала крутой поворот. За ним глубокий омут. Шесты едва доставали дна. Проплыли и этот участок, орудуя шестами, подобно веслам. Подходящего места для высадки как не было, так и нет. Справа галечный берег и заросли водного лопуха. Слева или непролазный лес, или крутояр.
На перекате сели на брюхо: ни вперед, ни назад. Что ж, сняли кроссовки, подняли лодку над водой и перетащили ее на руках по берегу. Прошли метров тридцать, можно снова спускать «корабль» на воду. Выплыли на прямолинейный участок. Вода практически застыла. Спор какой-то.
Проплыли метров двадцать вперед. Берег слева высокий. Идет на понижение. Еще несколько гребков и можно десантироваться.
– Не нравится мне это место, – негромко буркнул Леха-старший. – Что-то внутри захолодило.
– И мне, – в тон ему ответил Шуран. – Жуть жуткая!
– Видимо, выделение болотного газа. Галлюциногена.
Друзей обуял беспричинный страх и они, словно сговорившись, развернули лодку и принялись махать шестами, чтобы вернуться обратно. Прибились к берегу. Пусть он в этом месте был достаточно высокий. Ну и глубина воды – метра полтора. Прижались к самому обрыву. Один стал упираться шестом в дно, другой (Шура) в это время запрыгнул на береговую кромку.
Сложнее было второму, Лехе. Пока он примерялся к десантному броску, лодка чуть-чуть отъехала. Когда же парень оттолкнулся ногой от борта, резинка отплыла еще дальше, поэтому студент не достиг берега, а столбиком ушел в прибрежный ил. Запачкался грязью с ног до головы. Зато составил компанию Шуре.
После ставших уже за это путешествие традиционных проклятий выполз на сушу. За привязанную веревку вытащили и лодку. Увидели невдалеке, метрах в трехстах, машину Лехиного отца.
– Давай напрямик, не сдувая баллоны. Ты спереди, я сзади.
Низина впереди болотистая, трава в человеческий рост. Цепляется за одежду, как лианы за деревья.
Нести лодку оказалось делом весьма нелегким. Каждый шаг давался с большим трудом. Плюс под ногами сплошные скользкие кочки. В нос то и дело лезли перезревшие летучие семена. Уже почти вышли, и тут Кисельков в третий раз провалился в какую-то глубокую яму. По пояс. «Хет-трик», одним словом. Нервы окончательно сдали.
– Бросай эту чертову лодку, чтоб глаза ее мои больше не видели! – рассвирипел Шуран.
– Ага, бросай! Тебе легко говорить, а мне за нее отец голову оторвет! – захныкал приятель.
Кисельков присел на кочку. и то, правда! Нелепо было заканчивать только что начавшуюся дружбу с однокурсником из-за какого-то резинотехнического изделия.
…Что ж, после кратковременной передышки продолжили путь.
«Больше я на эти сплавы ни ногой!» – решил тогда Кисельков для себя. И вот теперь снова попался. На ту же самую удочку. А всё потому, что через некоторое время былые приключения приобретали романтический флер, и с каждым годом казались всё более захватывающими воображение. Особенно,
