сама и выходила. Она встретит меня у калитки, так как у нас вечером еще будут гости и надо торопиться. Я смотрю на Сашу мокрыми от слез глазами, затем – на учительницу, которая пытается успокаивать Сашу. Потерянно отхожу от мальчика, убираю в ранец книгу, забираю со спинки стула пиджак и снова встревоженно смотрю на Сашу. То ли я не хочу остаться без него, то ли боюсь за него, то ли просто хочу спросить, как ему живется в детдоме, но почему-то стесняюсь.
– Спасибо, что выслушала, – тихо говорит Саша, подойдя ко мне и крепко обнимая.
***
В тот вечер я долго не могла уснуть. Перед глазами стояло плачущее лицо подростка в очках и шрамом на лбу в виде молнии. Только сейчас я поняла, что он немного напоминает Гарри Поттера и захотела, чтобы Саша жил у нас. Во что бы то ни стало. Что это было? Жалость? Сочувствие? Глупость? Пресловутое желание сотворить добро по сути чужими – мамиными – руками? Симпатия? Привязанность? Любовь? Жажда приключений и больших перемен? Мечта о старшем брате? Мечта, которой в естественных условиях не суждено было сбыться.
Сначала мама и слышать ничего не хотела. Мол, усыновление – это очень важное и сложное решение, на которое она не готова, не говоря уже о том, что подросток, наверняка, не захочет в семью. Она подчеркивала, что много работает, а потому об этом не может идти и речи.
Поздними вечерами я, лежа в постели, прислушивалась к маминым телефонным разговорам с подругами, пытаясь разузнать обстановку и истинное положение вещей. Однажды мама сказала тете Оле, что детские дома сейчас в хорошем состоянии, там сделан евроремонт и есть компьютерные классы, детьми там занимаются, и даже регулярно возят на море. Многие воспитанники, по маминым словам, поступают в вузы. Не знаю, что ей ответила подруга (видимо, что-то возразила), но мама согласилась с тем, что дети там очень травмированные, а потому им лучше оставаться в учреждении. Мама считала, что сотрудники подобных заведений скорее им могут помочь, так как они «учились этому пять лет, а я – нет». Заканчивался разговор словами о том, что одно дело малыши, которые нуждаются в любви и ласке, а другое дело подростки. Так или иначе, взрослые сошлись во мнении, что Саше, определенно, в детском доме будет лучше и единственное, что можно сделать для него, так это найти и оплатить хороших репетиторов, которые подготовят его к экзаменам и поступлению.
Несмотря на то, что о сиротах и сиротских учреждениях я тогда знала немного, причем исключительно из художественных книг и фильмов, мамина позиция мне не нравилась. По моему скромному мнению, у нас было все для того, чтобы усыновить Сашу. Мы жили в просторной четырехкомнатной квартире в новом жилом комплексе с охраняемой территорией и подземным паркингом, мама работала экономистом в крупной нефтяной компании, а само черное золото во времена моего школьного детства стоило очень дорого. Это ли не причина сделать хоть одного человека на этой планете капельку счастливее?
Просьбы превратились
