которое, в свою очередь, было не только зоной ответственности профессиональных историков, но и, как правило, уделом широкого общественного движения любителей прошлого. Длительное время в научных кругах высокомерно считалось, что региональные сюжеты способны лишь лечь в «русло изучения исторического процесса в целом», являясь подготовительным, второстепенным материалом. Не отрицая доли очевидной справедливости в этом суждении, нужно отметить, что потенциал локальных исследований значительно шире, а ценность научного изучения территориальных сюжетов не следует девальвировать. Как справедливо отмечал ростовский ученый А. В. Лубский, «для региональной истории значимы не только процессы, разворачивавшиеся в самом регионе, но и отношения между регионом и центром, поскольку регион является, с одной стороны, реципиентом тех импульсов исторического развития, которые посылает центр, а с другой – становится местом инициации территориального своеобразия исторической жизни»6.
Кроме того, не лишена смысла краеведческая деятельность и как массовое движение, поскольку вносит определенный вклад в просветительную, патриотическую, воспитательную работу, процессы коммеморации, исследует те участки, до которых «не доходят руки» у профессиональных обществоведов. Итальянский теоретик Дж. Леви точно подметил, что «микроистория означает не разглядывание мелочей, а рассмотрение в подробностях». Региональная история, вне сомнений, обладает собственным смысловым потенциалом. Тем не менее, в нынешние дни, несмотря на научное развитие регионалистики и краеведения, региональная история и политика, как правило, остаются интеллектуальным уделом небольшого числа местных журналистов и публицистов, а также узкого круга ученых. Но и их работ, очевидно, недостаточно для формирования системного представления о происходившем и о настоящем на уровне субъектов федерации.
Казалось бы, что такое интеллектуальное затишье вокруг региональной истории на руку в первую очередь действующей власти, которая при слабом внимании научного сообщества к деталям и нюансам происходившего, да и происходящего вокруг, фактически предоставлена сама себе. Ведь если не сравнивать нынешнее с произошедшим, то несложно любое маломальское движение в какой-либо сфере представлять в качестве грандиозной победы. Справедливости ради можно назвать несколько публикаций по истории Ростовской области, заказчиком которых выступали региональные властные структуры7, но содержание этих изданий вряд ли можно назвать полновесным и всеобъемлющим. Полагаем, что внимание региональной истории является непременным атрибутом полноценного процесса федерализации, поскольку именно эти сюжеты лежат в основе формирования территориальной идентичности.
Создание объективного полотна политических и социально-экономических перемен за последние 30—35 лет недостаточно мотивировано: заказчиков на эти исследования найти сложно,
А. В. Лубский. Региональная история // Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь. / Втор. издание, испр. и доп. / Отв. ред. А. О. Чубарьян, Л. П. Репина – М.: Аквилон, 2016. С. 407.
Власть на Дону. От первого атамана до первого губернатора (Краткие исторические очерки). Ростов н/Д: Ростовское книжное издательство (Ростиздат). 1999 – 128 с.; Берковский Б., Белоцерковский Г. «Это из нашей истории строки». Ростов н/Д, 2019 и другие.
